Занимаясь в утренние часы с Таскани, а после беда – с прочими своими учениками, Ной вскоре обнаружил, что у него вовсе не осталось свободного времени. Прежде он, отзанимавшись с Таскани, шел в бар с Табитой или другими друзьями, а иногда – просто спать. Но теперь за Таскани следовала Камерой, а потом еще три ученика.

Как бывает со многими репетиторами, Ной стал чем-то вроде школьного гуру. Кэмерон Лейнцлер порекомендовала его Рафферти Зейглеру, а Рафферти Зейглер – Элизе Липтон, и так далее, пока у Ноя не собрались чуть ли не все филдстонские классы с седьмого по девятый. Он взял даже восьмиклассницу Соному Левин, которая хотела начать пораньше, потому что «у всех есть репетиторы, и я тоже хочу». Репетитор – это что-то вроде домашней собачки или Дорогого украшения.

Филдстонские учащиеся все были двинуты на спорте или любительском театре, поэтому не могли заниматься после полудня и отнимали у Ноя вече-Ра. Он любил эти вечера, где не было места Тейерам, и можно было заниматься с учениками, которые не были ни Диланом, ни Таскани. Домой он возвращался за полночь. Хотя солнце давно село, улицы Гарлема были залиты светом. «Макдоналдс» на углу Сто сорок пятой и Бродвея излучал фиолетовое сияние, а уличные фонари лили желтый свет на поставленные прямо на тротуар картонные столики, за которыми играли в домино. Играющие приветствовали друг друга громкими возгласами и похлопываниями по плечу, однако Ной изо дня в день проходил мимо них, будто невидимка. Его прежние страхи, что в Гарлеме он будет привлекающим к себе внимание чужаком, оказались безосновательными: у него не было ни друзей, ни врагов. Его попросту игнорировали.

Он подумал об Олене. Две вещи в ней, словно сговорившись, делали ее человеком уникальным: едкая, сжатая оценка окружающего мира и плавный изгиб узкой спины – там, где начинались бедра. За день до того она стояла у окна и терпеливо ждала, когда установится связь с Интернетом, блузка у нее приподнялась, и показалась мягкая ложбинка и две ямочки. Ему захотелось прикоснуться к ней, подойти сзади и обнять, но, услышав его шаги, она повернулась, пошутила, и момент был окончательно упущен.

Федерико стоял у подъезда, окруженный доминиканскими парнями из местных. Ной с ними знаком не был.

Парни перестали переговариваться и уставились на него. Он остановился, и его рюкзачок съехал с бедра ему на живот и стал похож на дамскую сумку. Он завел его за спину и расправил плечи.

– Привет.

Он осознал, что смотрит только на Федерико, и сознательно постарался включить в поле зрения и других парней. Они молча смотрели на него. Ной был рад познакомиться с местными ребятами, но ему было немножко не по себе.

– Парни, это Ной, – сказал Федерико; у него вдруг откуда-то появился испанский акцент. Один из парней небрежно кивнул:

– Мы с Ноем завтра вечером кой-куда собираемся, верно, Ной?

Ной осторожно наклонил голову. Он забыл разузнать у Дилана про список приглашенных.

– Мы поедем в улетный клуб, – продолжал Федерико, – где знаменитости тусуются. Там даже унитазы из золота.

На его приятелей это не произвело совершенно никакого впечатления. Разговор на испанском возобновился.

– Добрый вечер, рад познакомиться, – сказал Ной. Они с Федерико обменялись замысловатым рукопожатием – на этот раз Ною удалось-таки вспомнить верное движение, – и он пошел наверх.

Через несколько минут пришел Федерико.

– Ну что, все в ажуре? – спросил он.

– Извини, старик, забыл разузнать. Завтра все выясню.

Федерико сразу сник.

– Ты же обещал устроить это для меня!

Ной кивнул. Он интуитивно чувствовал, что самый простой способ вернуть Федерико хорошее расположение духа – это изобразить полное спокойствие. «Конечно, старик, все будет как надо, тип-топ».

– Не переживай, Фед, у меня все под контролем, – сказал он.

– Здорово, – заулыбался Федерико. Если кто-то сказал, что беспокоиться не о чем, значит, не стоит зря нервы трепать, – закон мира крутых парней.

* * *

На следующий день Ной поехал к Тейерам пораньше: надо было застать Дилана до того, как он улизнет на занятия. Дилан шатался по квартире, натягивал рубашку и прихлебывал белковый коктейль в том странном состоянии отрешенной тревожности, которое было для него постоянным. Ноя он заметил еще в дверях и уставился на него мутными глазами.

– Привет, – сказал он и замолчал, словно силился вспомнить, как его зовут. – Ты что здесь делаешь?

– Учу твою сестру.

– А, да, учитель для порнозвезды-наркоманки. Вот умора. Моей младшей сестричке дали под зад. С ума сойти, честное слово. Ты не видал где-то тут типа шляпу? Мятая такая, с логотипом «Нике» спереди?

Ной покачал головой. Дилан шуровал в уставленном предметами искусства фойе. Он чуть не смахнул рюкзаком с пьедестала хрустальную рыбу и тут же повалил бронзовую гейшу. Ной поднял ее и поставил на место. Метавшийся в поисках шляпы Дилан повернулся и вопросительно посмотрел на него.

– Что ты делаешь?

– Ты уронил, – ответил Ной.

– А, – мотнул головой Дилан, потом в последний раз обвел глазами холл, процедил: «К черту», – провел рукой по волосам, понюхал руку и устремился в дверной проем.

Ной преградил ему дорогу. Дилан раздраженно глянул на него, но тут же сменил гнев на принужденную улыбку.

– Что такое?

– Хотел у тебя кое-что узнать, – сказал Ной, – ты не знаешь, как попадают в список приглашенных в «Пангею»?

Дилан поскреб под мышкой.

– В «Пангею»? А что?

– Я кое с кем туда собираюсь, и мы не знаем, как лучше попасть.

Дилан захохотал и принялся скрести живот.

– Ты?

– Ну да. – Ной невинно уставился на Дилана, словно говоря «нуда, сам себе удивляюсь, ведь я настолько выше этого».

– Так и быть, я устрою тебе местечко, – захлопал в ладоши Дилан. Недовольство его испарилось, он пришел в хорошее расположение духа. – Ну надо же! Мой репетитор ходит в «Пангею».

– Так ты включишь меня в список?

– Ну да, все равно в среду вечером пойти больше некуда. А с кем ты пойдешь?

– С Федерико.

– Это девушка?

– Нет, а что?

– С цыпочкой было бы намного легче. Ну ничего. – Он достал мобильник и задумчиво на него уставился. – Кто там у нас сегодня на входе? А, да, Малкольм.

Дилан принялся выстукивать сообщение большим пальцем.

– Вот здорово, приведешь с собой какую-нибудь итальяночку, – рассеянно проговорил он. Мобильник пикнул. – Ну все, ты в списке. Да, оденься как-нибудь покруче. Увидимся, может, – добавил он с ухмылкой, направляясь к двери, – сегодня вечером и увидимся!