В кабинет к Унгерну уже насобиралась длинная очередь. Золотопогонные офицеры, бородатые купцы, гуртовщики, несколько монгольских князей, один из них с забинтованной головой. Увидев Дениса монголы встрепенулись, схватились за маузеры. «Ибикус! Шайтан!». Не обращая на них внимания, Тамара решительно направилась к столу затянутого в портупеи дежурного адъютанта. «Я графиня Окладская! Барон нас ждет!». Пока адъютант, молоденький поручик, елозил пальцем вверх-вниз по списку записавшихся на прием, выискивая услышанную фамилию, Тамара по-хозяйски отворила дверь в кабинет, быстро проскользнула туда сама и за руку втащила растерявшегося Дениса. Следом кинулся адъютант, но было уже поздно. Унгерн как раз закончил распекать кого-то по телефону и поднял на появившихся в кабинете глаза.

— Роман Федорович, ваше превосходительство, я их не пускал, а они… они… — обиженно залепетал поручик.

— Выйди вон, мальчишка! — прорычал на него барон. — Скажи всем, что на сегодня прием окончен. Я занят!

Дождавшись, когда за адъютантом тихонько закрылась дверь, Тамара подошла к Унгерну.

— Барон, начну без предисловий! То, что вы так ищите и в чем так нуждаетесь — у меня!

На синем сукне письменного стола заиграл всеми своими гранями белый халцедон печати-тамги. Казалось, что былая Чингисова мощь и слава, стремительно заполнив пустоты серого времени и безвременья, хлынула через край, разом смыла с лица этого мира гримасу скуки. Очутившись в руках барона и повинуясь его воле, печать прочертила пространство кабинета таинственным знаком похожим на латинскую S.

— Свое первое воззвание уже на советской территории, манифест порабощенным большевиками народам России я скреплю этой чингисовой печатью! — торжественно объявил Унгерн. — Завтра же в поход! Пойдем через земли урянхов, там в Самагалтайском дацане я найду третье, недостающее, сокровище Чингиса — Золотую Плеть. Все три главных отличительных знака Сотрясателя Вселенной станут мои, в моих руках соединятся, чтобы нести свет истинной веры дальше, вплоть до края Европы, к последнему морю.

Когда все в кабинете вернулось на свои места, а стены скрыли открывшиеся было дали, Денис тоже очнулся и вновь обрел способность соображать, правда, уже в каких-то новых, неведомых доселе форматах, пробило, проняло его чем-то насквозь. Все вместе — перестрелка на постоялом дворе, отданное Чижикову золото, Тамара, метаморфозы Извицкого — все это слилось в один сказочно яркий калейдоскоп и завертелось перед глазами. Сейчас он скажет барону Унгерну нечто, способное изменить ход истории. И будь что будет, вдруг и ему, Денису Лагоде найдется место в учебниках, хоть одним абзацем, даже примечанием хорошо, сноской. А получится, то в новом неведомом мире явит он людям новую философию, и запомнят его не кандидатом, даже не доктором наук, не профессором кислых щей и баварского кваса, а Мудрейшим из мудрейших, Умудренным мудростью мудрых…Почему нет?

— Барон, Роман Федорович, ваше превосходительство, отмените свой поход в Россию! — попытался он подобрать нужные, убедительные слова. — Вы там погибнете, никакой империи не построите! Вот смотрите, эта чудесная коробочка под названием айфон сейчас вам все покажет.

Денис принялся отыскивать в компьютерной памяти нужный фильм из тех, которые сам недавно смотрел. Про Гражданскую войну, про Монголию 1921 году, про самого барона. Тамара встала за спиной Унгерна и положила руки ему на плечи.

— Рома, доверься, мы принесли тебе недоступные вам всем знания из будущего. Этот человек с айфоном…он мой…мой…в общем друг! Он посвящен, как и я, ему открыто будущее. Сейчас ты его увидишь, Рома…

Денис положил айфон перед бароном и нажал кнопку пуска. Зарядки аккумулятора должно хватить, экономил, как мог. Пошел уже знакомый Денису старый советско-монгольский фильм с хорошими актерами. Особенно хорош был сам Унгерн, сыгранный каким-то талантливым прибалтом. Приятно удивило портретное сходство обоих выходцев из остзейских земель. Похожим получился и Сипайлов. В фильме нашлось место даже для советского разведчика, но этого персонажа Денис постарался не афишировать. Фильм заканчивался сценой пленения Унгерна. Красноармеец на своей спине перетаскивал его, связанного, через пограничную реку из Монголии в Советскую Россию. «Последний раз, барон, на рабочей шее сидишь!».

Когда фильм закончился, все несколько минут молчали. За окном напомнил о себе 1921 год — кто-то громко на весь двор скомандовал: «Колонной по два, рысью, марш!», загрохотали тачанки.

Молчание прервала Тамара:

— Идти надо не против большевиков, не на Север! Роман Федорович, Рома, уводи свою дивизию на Тибет. Только там, на Крыше Мира, можно собрать силы, напитаться мудростью для решающей схватки с Красным Драконом, прийти в устойчивое равновесие с самим собой. А Золотая Плеть Чингисхана, третья, последняя составляющая мощи Истинного Повелителя Вселенной, по приказу Агвана Доржиева из Самагалтайского дацана монахами-ламами уже изъята и тоже находится на пути в Тибет. Поход в земли урянхов, где тебя поджидает красный командир Щетинкин — это ловушка!

Унгерн погрузился в размышления, задумчиво повертел в руках айфон. Наугад нажал несколько кнопок, прокрутил строчки меню. Наконец принял решение и вызвал адъютанта.

— Поручик, найдите-ка мне Сипайлова и командира Дикой кавалерийской бригады Резухина. Немедленно!

Адъютант скрылся за дверью. Унгерн продолжал разглядывать айфон, открывая всё новые его функции. Стоявшие рядышком Денис и Тамара подсказывали, насколько это возможно объясняли принцип действия.

Вдруг в кабинете раздался какой-то странный нарастающий шум. У Дениса поплыло перед глазами, потом стало совсем темно. Инстинктивно он схватил за руку Тамару. Вместо кабинета они очутились в светящемся узком туннеле через который, всё еще держась за руки, неслись, летели с огромной скоростью…

Последний бой барона Унгерна, Алтан-Булак, август 1921

На Тибет Унгерн свои войска так и не повернул. Решил сразиться с красными. Сабельный бой с воинами-цириками Сухэ-Батора кровав и скор. Умеют рубиться казаки Унгерна, но перед ними достойный противник. Монгол, едва появившись на свет, уже в седле, в седле проводит всю жизнь и встречает свою смерть — разрубленный до пояса казачьей шашкой. Но омыты казачьей кровью и монгольские сабли, злой бог войны Джинджин-Наойн любит кровь на своем алтаре. Пора пускать в дело его Великие Арканы Страха, а то они заскучали, свернувшись без дела смертоносными змеями.

Подходящую позицию Унгерн выбрал у торгового городка Алтан-Булака на советско-монгольской границе. Здесь он разобьет Сухе-Батора и помогавшую ему Красную Армию. В Монголию барон большевиков не пустит, хватит с них и России.

Но бой не заладился сразу. Пока присланные Богдо-ханом монахи-ламы разжигали священные костры, конница красных зашла в тыл и вырубила две казачьих сотни вместе с командирами. Потом артиллерия метким огнем накрыла на холме лагерь Унгерна, священные костры и самих монахов.

— Беда, ваше превосходительство! — примчался к барону адъютант Быстров. — Наших побито — не счесть! Из своих пушек красные картечью уже прямой наводкой лупят! Спасаться надо, Сухэ-Батор в тыл заходит…