Бобков Филипп Денисович (1925–2019)

Отслужив в действующей армии, и, судя по боевым наградам, отслужив доблестно, Б. был направлен в Ленинградскую школу военной контрразведки СМЕРШ, а по ее окончании получил звездочки младшего лейтенанта на погоны и назначение в центральный аппарат Министерства государственной безопасности.

Тут, на Лубянке, с 23 октября 1946 года по 29 января 1991 года и протекли лучшие десятилетия его жизни: при Меркулове, Абакумове, Игнатьеве, Берии, Круглове, Серове, Шелепине, Семичастном, Андропове, Федорчуке, Чебрикове и Крючкове[395].

Что ни фамилия, то веха в истории страны, и можно лишь надеяться, что эта история в лицах будет когда-нибудь написана: с опорою не только на рассекреченные документы, но и на личные свидетельства. Хотя… Вот Б.: мемуары он оставил, и обширные, но что в них сказано?

Не все принятые мной или с моим участием решения были безупречны. Во многих случаях я совсем не так поступил бы сегодня. Но это будут уже оценки с позиции нынешнего времени, хотя и в прежние годы я никогда не изменял ни требованиям совести, ни законам государства[396].

И остается лишь гадать, о каких решениях идет речь, кто принимал участие в их осуществлении и кто от них пострадал.

Тут у Б. своего рода этический императив:

Я придерживаюсь мнения, что, если человек занимал высокий пост, вовсе не обязательно рассказывать все, что ему стало известно благодаря его положению. Мало ли какие велись разговоры… Думаю, высокое положение обязывает о многом умолчать[397].

И еще, в одном из интервью 2002 года:

Я неукоснительно придерживаюсь гиппократовского принципа «не навреди!» — профессиональная этика не позволяет мне разглашать сведения, которые, уже не являясь секретными, могут в то же время нанести кому-то моральный ущерб[398].

Причем, — в третьем уже месте к досаде историков подчеркивает Б., — «самое печальное, когда раскрывают агентов»[399].

Так что ни имен, ни паролей, ни явок. Одни благоглупости — вроде того, как огорчило его еще в 1946 году своей несправедливостью постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» со злобными нападками на «остроумные афоризмы Михаила Зощенко, замечательные стихи Анны Ахматовой»[400]. Или того, как он был возмущен варварским разгоном «бульдозерной выставки» 15 сентября 1974 года. Или того, как пытался погасить скандал, зимой 1979 года развернутый Ф. Кузнецовым вокруг неподцензурного альманаха «Метрополь»:

Ничего страшного, несмотря на то, что альманах не грешил патриотизмом, мы в нем не находили <…> и просили не разжигать страсти и издать этот сборник, такой вопрос, считали мы, лучше решить по-писательски[401].

В конце концов, если верить Б., из произведений литературы и искусства КГБ вообще почти никогда ничто не запрещал; «запрещения шли совсем из других учреждений: из отделов ЦК, по линии Главлита…»[402].

Список личных благодеяний Б. обширен: он и А. Вознесенского будто бы успокаивал после «выплеска „царского гнева“» в 1963 году, и О. Табакову помогал получить квартиру, и М. Плисецкой в 1950-е, равно как А. Пугачевой в 1970-е, обеспечивал беспрепятственный выезд за рубеж, и Е. Евтушенко в 1972 году возвращал тамиздат, отобранный на таможне, а что касается В. Высоцкого, то его «в нашем управлении очень любили, а в Московском он выступал с концертами по нескольку раз в год. Пел, что хотел»[403].

Читаешь мемуары, и возникает впечатление, будто едва ли не у всех тогдашних «звезд» — от Б. Ахмадулиной до Ю. Любимова — был на всякий случай припасен телефонный номер главы политической контрразведки: и стоит лишь позвонить, попросить о встрече, как все проблемы тотчас же разрешатся. Одним словом, — суммирует Б., — «никого мы зазря не притесняли и не отталкивали от себя».

А между тем… И разгул карательной психиатрии, и притеснения священнослужителей всех вероисповеданий, и гонения на диссидентов, и зажим «отказников», и профилактика, то есть запугивание или подкуп всех, кому нехорошо было жить на Руси, приходятся как раз на годы, когда Б. рос, рос и дорос до должности руководителя 5-го («идеологического») управления КГБ и звания генерала армии. Причем, — как он вспоминает, — работать приходилось по 15–18 часов в сутки, а спать не более 4–5 часов.

Труд самоотверженный, хотя сведения о нем отрывочны. Известно, например, что в марте 1956 года Б. участвовал в локализации сталинистских волнений в Грузии, а 13 мая того же года одним из первых прибыл на дачу А. Фадеева, чтобы разобраться в обстоятельствах его смерти. И это он в сентябре 1958 года был в качестве заместителя директора круиза на теплоходе «Грузия» направлен на Всемирную выставку в Брюсселе — ту самую, где в павильоне Ватикана всем желающим бесплатно раздавались экземпляры «Доктора Живаго» на русском языке. И это Б. уже в 1961 году дирижировал пресс-конференциями Ю. Гагарина во время его победного турне по всему миру. И это он, наконец, предложил идею масштабного воздействия на западное общественное мнение, организуя — руками таких агентов, как В. Луи, — информационные (и дезинформационные) вбросы конфиденциальных сведений в европейские и североамериканские СМИ.

И ведь это, вне сомнения, лишь малая часть забот Б., без личного участия которого не могли пройти ни изъятие романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба» в 1960-м, ни арест А. Синявского и Ю. Даниэля в 1965-м, ни противодействие А. Солженицыну и А. Сахарову, ни понукание инакомыслящих к принудительной, по сути, эмиграции, ни иное многое, определявшее жизнь советского общества в 1950–1980-е годы.

Стоит внимания и то, что уже при Ю. Андропове Б. стал своего рода публичным лицом КГБ: «я, — 28 ноября 2013 года рассказал он в интервью телеканалу „Дождь“, — иногда два-три раза в день выступал в разных аудиториях»[404] — в МГУ и МВТУ, в консерватории и Политехническом музее, вплоть до Академии наук и Большого театра. О чем говорил? «Ну как о чем говорил? Говорил о жизни, о внутренних вопросах, которые были. О том, что и как. Трудно сейчас все вспомнить»[405].

Вполне понятно, что такие заслуги были отмечены большими звездами на погонах, десятками орденов и медалей, а под занавес еще и членством в ЦК КПСС (1986–1990), депутатскими полномочиями в 1986–1992 годах. И понятно, что свой кабинет на Лубянке Б. покинул тоже с почетом: президент М. Горбачев определил его в Группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, а олигарх В. Гусинский годом спустя назначил руководителем Аналитического управления АО «Группа „Мост“». Случилось Б. уже в 2000-е годы побывать и экспертом в Институте социально-политических исследований РАН, и советником генерального директора РИА «Новости», и вице-президентом Академии проблем