Педро Терсеро ждал ее на том же месте, где они встречались прошлым летом и где много раньше Эстебан Труэба овладел покорной Панчей Гарсиа. Увидев юношу, Бланка покраснела. За те месяцы, что они были в разлуке, он возмужал от тяжелой работы, а она, оберегаемая стенами своего дома от житейских невзгод, еще находилась во власти романтических мечтаний, когда вязала на спицах джемпер из шотландской шерсти, и герой ее грез был не похож на этого высокого молодого человека, что приближался к ней, шепотом произнося ее имя. Педро Терсеро коснулся рукой ее шеи. Бланка почувствовала горячую волну, которая пробежала по всему телу, ноги ее подкосились, она закрыла глаза и доверилась ему. Педро нежно привлек Бланку к себе, обнял, она уткнулась в грудь этого мужчины, которого не знала, настолько он отличался от того худенького мальчика, с которым они ласкались до изнеможения много месяцев тому назад. Вдохнула его новый запах, потерлась о его шершавую кожу, потрогала сильное, сухощавое тело и испытала полный, глубокий покой, а им все больше и больше овладевало желание. Они облизнули друг друга, как это делали раньше, хотя эта ласка показалась им совсем новой, опустились на колени, отчаянно целуя друг друга, и упали на мягкое ложе влажной земли. Впервые они открывали друг друга, и ничего не нужно было говорить. Луна обежала весь горизонт, но они не видели ее, они были объяты желанием понять свою новую близость, ненасытно наслаждаясь друг другом.

С той ночи Бланка и Педро Терсеро всегда встречались на этом месте, в этот же час. Днем она вышивала, читала и писала никому не интересные акварели рядом с домом под счастливым взглядом Нянюшки, которая наконец-то могла спать спокойно. Клара, напротив, почувствовала, что происходит что-то странное, потому что увидела новый свет в ауре своей дочери и полагала, что угадывает причину. Педро Терсеро выполнял свою обычную работу в поле и ходил в поселок к друзьям, вечером падал от усталости, но желание встретиться с Бланкой возвращало ему силы. Не зря ему было пятнадцать лет. Так у них прошло лето, и спустя годы оба будут вспоминать пылкие ночи как лучшее время своей жизни.

Между тем Хайме и Николас пользовались каникулами, вытворяя все то, что запрещалось в британском интернате: кричали до хрипоты, дрались по любому поводу; они превратились в двух грязных сопливых мальчишек, оборванных, колени в ссадинах, вши в волосах; наедались свежими фруктами, наслаждались солнцем и свободой. Убегали на заре и не возвращались до вечера, охотились на кроликов, кидая в них камни, катались верхом, сколько могли, и выслеживали женщин, что стирали белье в реке.

Так прошло три года, пока землетрясение не изменило все в жизни. В конце каникул близнецы вернулись в столицу раньше остальных — с Нянюшкой, городской прислугой и большей частью багажа. Мальчики отправились прямо в колледж, а Нянюшка и слуги к приезду хозяев привели в порядок «великолепный дом на углу».

Бланка с родителями осталась в деревне еще на несколько дней. В то время Кларе снова стали сниться кошмары, она бродила лунатиком по коридорам, будила всех криками. Целые дни она была сама не своя, замечала предупреждающие знаки в поведении животных: курицы не неслись каждый день, коровы бродили испуганные, собаки выли как по умершим, выбегали из нор крысы, выбирались из своих потайных мест пауки и гусеницы, птицы покидали свои гнезда и стаями улетали, а их птенцы кричали на деревьях от голода. Она неотрывно смотрела на еле заметный столб белого дыма, поднимавшегося над вулканом, видела изменения в красках неба. Бланка приготовляла ей успокаивающий настой и делала теплые ванны, а Эстебан достал старую коробочку гомеопатических пилюль, но кошмары продолжали сниться.

— Земля будет дрожать! — говорила Клара, все более бледная и взволнованная.

— Боже, Клара, да она всегда дрожит! — отвечал Эстебан.

— На этот раз будет иначе. Погибнет десять тысяч человек.

— Да столько людей и во всей стране не наберется, — смеялся он.

Землетрясение началось в четыре утра. Клара проснулась немного раньше от кошмарного апокалипсического сна — ей снились растерзанные лошади, люди, ползающие под камнями и среди разверзшейся земли, целые дома, уходящие в пропасть. Она встала, мертвенно бледная от ужаса, и побежала в комнату Бланки. Но Бланка, как и в другие ночи, закрыла дверь на ключ и ускользнула через окно. В последние дни перед возвращением в город летняя страсть разгорелась пуще прежнего, перед неизбежной разлукой молодые люди пользовались любой возможной минутой для любви. Ночи они проводили на реке, не ощущая холода и усталости, обнимая друг друга с силой отчаяния, и только увидев первые лучи пробуждающегося утра, Бланка возвращалась домой и влезала в окно, когда уже пели петухи. Клара подошла к дверям комнаты дочери и попыталась открыть их, но они были закрыты на ключ. Постучалась и, так как никто не ответил, побежала, обогнула дом, увидела открытое настежь окно и измятые гортензии, посаженные Ферулой. Мгновенно она поняла причину изменившегося цвета ауры Бланки, ее круги под глазами, отсутствие аппетита и молчаливость, ее утреннюю сонливость и ее вечерние акварели. В этот самый момент началось землетрясение.

Клара почувствовала, что земля трясется, и не в силах удержаться на ногах, упала на камни. Плитки черепицы сорвались с крыши и посыпались с оглушительным грохотом. Клара увидела, что стена из необожженного кирпича разломилась, словно от удара огромного топора, земля раздвинулась так, как она это уже видела в своих снах, огромная трещина, поглотив курятники, корыта для стирки белья и часть скотного двора, открылась перед нею. Резервуар с водой закачался и рухнул на землю, тысяча литров воды пролилась на уцелевших кур, в отчаянии захлопавших крыльями. Вулкан выбросил огонь и дым, подобно разъяренному дракону. Собаки сорвались с цепи и умчались, обезумев; лошади, которые избежали гибели в конюшне, нюхали воздух и ржали от ужаса, боясь выбежать в открытое поле, тополя качались как пьяные, а некоторые упали корнями вверх, раздавив воробьиные гнезда. Самым чудовищным был грохот в глубинах земли — одышка великана, которая долго слышалась, наполняя воздух ужасом. Клара попыталась дотащиться до дома, звала Бланку, но хрипы земли заглушали ее крики. Она увидела, как крестьяне в страхе выбегали из своих домов, взывая к небу, обнимая друг друга, тащили за собой детей, ногами подгоняли собак, подталкивали стариков, пытались спасти свой жалкий скарб среди обваливавшихся кирпичей и крыш, в нескончаемом гуле конца света, идущем из недр земли.

Эстебан Труэба появился на пороге дома в тот момент, когда дом раскололся, как яичная скорлупа, и в облаке пыли рухнул, расплющив его под грудой обломков. Клара поползла туда, зовя его, но никто не ответил.

Первый толчок длился почти минуту и был самым сильным из тех, что случались прежде в этой стране катастроф. Он стер с лица земли почти все, что на ней находилось, остальное разрушили меньшие толчки, которые сотрясали страну до рассвета. В Лас Трес Мариас ждали восхода солнца, чтобы сосчитать мертвых и отрыть погребенных, еще стонавших под обломками, среди них и Эстебана Труэбу, о котором знали, где он находится, но которого не надеялись откопать живым. Понадобилось четверо мужчин — ими командовал Педро Сегундо, — чтобы разрыть холм пыли, черепицы и кирпичей, заваливший хозяина. Клару оставила ее ангельская рассеянность, и она помогала оттаскивать камни поистине с мужской силой.