Понимая, что я завязать разговор не тороплюсь, Илона замечает небрежно:

— Мальчишник, я так понимаю, сильно затянулся.

— Затянулся.

— Надеюсь, нагулялся напоследок? — выкидывает вопрос с подтекстом и даже бровью не ведет. Интересно, если я сейчас прямо ей в лицо скажу, что всю ночь трахал другую бабу, добьюсь хоть какого-то всплеска эмоций?

— Нагулялся.

— Отлично. Потому что в браке я измен не потреплю, Титов.

Ухмыляюсь. Нет. Бесполезно. Все-таки ей похрен. На меня, на мое состояние, даже на то, как, где и с кем я провел эту ночь. Отношение, как к собаке: погуляет и вернется, никуда не денется. Так, может, зря я вообще совестью мучаюсь? Очевидно же — мы давно зашли в тупик.

Демонстративно обхожу девушку стороной и иду в душ. На ходу скидываю с себя брюки с рубашкой и долго отмокаю в ванной, приводя мысли, в хаосе мечущиеся по черепной коробке, в подобие порядка. Холодная вода бодрит. Горячая, обжигая, заменяет душевную боль на физическую. Так легче.

Когда возвращаюсь в гостиную, Илона все еще не ушла. Сидит на диване в тишине и ждет. Чего? Объяснений? Душеизлияний? Извинений? Не будет ни первого, ни второго, ни тем более третьего. Но и ругаться с ней снова я не хочу. Не вывезу. Устал от эмоциональных качель. Хочу покоя.

Спокойно наливаю себе крепкого кофе. Без суеты и нервов. Хотя даже кофемашина сегодня дребезжит по-особому угрюмо. Подхватываю чашку и сажусь с Илоной рядом. На диван. Молча. Рука об руку. Так и замираем: долго смотря прямо перед собой в экран телевизора. В такой же черный, как перспективы нашего совместного с ней будущего. Смешно.

Сидим, пока я не говорю то, что уже давно пора было озвучить:

— Я не уверен, что свадьба — хорошая затея, Ил.

Илона вздрагивает и вскидывает на меня свой удивленный ясный взгляд:

— Что значит, «ты не уверен», Титов?

— То и значит, — говорю и делаю глоток кофе, обжигая глотку. — Нам пора притормозить.

Наверное, я должен ненавидеть себя за подобные слова, но не получается. Отменить свадьбу — такое решение кажется единственным верным в нашей ситуации. Озвучил его, и даже дышать становится легче. Словно удавку с шеи снял.

Илона пару мгновений переваривает мои слова, в конце концов вскрикнув:

— Невероятно! Какое еще «притормозить», Богдан? Ты себя слышишь?! Мы оплатили аренду ресторана, разослали приглашения, заключили контракт с агентством, даже брачный договор и тот подготовили. Это шутка такая? Стресс на фоне предстоящей росписи? Или ты совсем умом тронулся? — бегают ее глаза, старательно выискивая подтверждения теории моего сумасшествия.

Не находят. На моем лице маска спокойствия. Знала бы она, сколько раз я те же самые вопросы задавал себе. Ни разу не удалось найти внятного ответа. Они все сводились к одному фактору — Юля.

— А тебе не надоело? — развожу руками. — Только честно?

— Что именно?

— Делать вид, что у нас все хорошо. Убеждать себя, что у нас с тобой все по-прежнему. Ты ведь не хуже меня видишь и чувствуешь, что ни черта не клеится, Ил. Разваливается.

— И ты говоришь мне это за неделю до свадьбы? Когда уже все готово и все гости приглашены? Что люди подумают, Титов? Сорванная свадьба — пятно на твоей репутации!

— А тебе не все ли равно, что будет с моей репутацией?

— Ты, возможно, удивишься, но нет!

— Ничего хорошего от этих штампов не будет, — гну свою линию.

— До приезда в Москву ты так не считал. Что изменилось сейчас? Я? Ты?

— Обстоятельства.

Илона фыркает зло, подскакивая на ноги:

— У тебя кто-то появился? Только честно. Ты кого-то здесь себе нашел? — молчу. — Я так и знала! Чем она лучше меня, Богдан? Я была идеальной для тебя: подругой, любовницей, партнершей. Я делала все, чтобы стать тебе еще и подходящей женой! Из кожи вон лезла, подстраиваясь под тебя, и? Что по итогу?

— По итогу, — ставлю чашку с недопитым кофе на кофейный столик, поднимая взгляд, — мне нужна не «подходящая» жена, а любящая. Ты сама-то слышишь себя? Слышишь, как это жалко звучит, Ил? Всю жизнь пресмыкаться и подстраиваться под меня, такой жизни ты хочешь?

— Да, я готова к такой жизни с тобой! Меня все устраивает! Более чем!

— А меня нет, Илона, — поднимаюсь на ноги. — Пора заканчивать этот балаган под названием «счастливы вместе». Это ни хера не так!

— Богдан, — качает головой Илона, руки тянет ко мне, ноготками по груди пробегая, собирает футболку, вцепившись, как клещ. — Пять лет! — срывается в отчаянии ее голос. — Я не хочу тебя терять. Нас! Давай попробуем еще раз. Нам же так было хорошо вместе! Вспомни! Мы строили планы, мы говорили о будущем…

— Все наши планы ограничивались росписью. А дальше что?

— Как что? Семейная жизнь…

— Я, может, хочу детей, а ты?

— Если в этом проблема, то хорошо! Я согласна. Будут тебе дети!

— Илона, прекращай, — морщусь. — Ты терпеть не можешь детей. Рожать их только для того, чтобы удержать рядом меня — самая дерьмовая затея из всех возможных. Мы сделаем несчастными всех, включая наших детей.

— Почему сразу «несчастными»?

— Потому что семья, где мать и отец друг для друга партнеры, а не любимые люди — априори не может быть счастливой.

— И давно ты начал рассуждать не с позиции разума, а с позиции чувств? Я не узнаю тебя, Титов! Да, хорошо, пусть так. Но и тут ты неправ — я люблю тебя! И ты, я знаю…

— Нет, — выходит резче, чем я того хотел.

— Давай сходим к психологу? — старательно давит из себя слезу девушка. — Или на курсы для пар? Для укрепления отношений? Попробуем что-то новое? Я готова к экспериментам, Титов! — чем дальше, тем ниже падает в моих глазах Илона. Снова елозит руками, пробираясь под мою футболку в надежде опять свести все к сексу?

Я в последний момент перехватываю ее запястья, сжимая. Останавливаю поток слов и унижение бывшей невесты, говоря тихо, но непреклонно:

— На этом все, Ил.

Ответом мне служит тяжелый вздох:

— И что… что мне делать? Как мне дальше жить? Куда я пойду, Титов?!

— Я тебя не выгоняю. У тебя есть пару недель, чтобы определиться. Я помогу с квартирой, если нужно. Сниму, куплю — без разницы. Если захочешь, помогу с работой. В России или в Германии, решай сама. С деньгами на первое время у тебя тоже проблем не будет, не переживай. Но это все. Все, что я могу тебе предложить. Прости…

— Прости?! Серьезно?! Ты разрываешь помолвку и надеешься, что мое унижение сгладит твое «прости»?!

Не