подробности, — англофилы. Много лет я выступал за сохранение западного курса развития, разумеется, в коррективах для России. Западная Европа, да и Великобритания являются хорошим ориентиром для моей страны.

Стюарт помедлил.

— Знаете, — признался он, — как-то странно от русского дипломат слышать такие слова. Все время ищешь подвоха. А как же ваша могучая и великая с особым путем развития? У вас знаете это модно — постоянно тыкать нас носом в российскую специфику.

Романов ждал такой реакции.

— А вы остры на язык, — засмеялся он. — Я, знаете, не дипломат. Совсем недавно им стал и еще не пропитался корпоративными ценностями. Как, впрочем, и ура-патриотизмом.

Стюарт хорошо знал русский язык и уловил сарказм. Он улыбнулся:

— Надо будет мне вести с вами поосторожнее. А то напорешься на ваш юмор, станешь посмешившем всего дипломатического мира. Я-то этими, как вы сказали, корпоративными ценностями пропитан насквозь.

Ему явно нравился Романов с его эскападами и тягой западному миру. Поколебавшись, он пригласил его сегодня на ужин в английское посольство.

Накануне мероприятия хозяев это выглядело как, мягко говоря, дипломатическая невежливость. Ну, для Романова это была всего лишь мелкая месть и он охотно согласился.

А уж Стюарту в этой маленькой и почти европейской стране было совсем все равно, что о нем думают эстонцы. Перед Форин Офис он всегда мог отговориться необходимостью привлечения перспективной политической фигурой прозападной ориентации.

Глава 17

Михаил Миронович Круглов пришел в ужас, узнав о намерении Романова.

— Вы хотите начать войну? — спросил он, чуть не заикаясь. — Ведь это откровенный вызов!

Романову пришлось его уговаривать. Хоть он и не подчинялся послу, но тот мог запаниковать и отправить отчаянную телеграмму Ларионову. А вот тот уже начальник и неизвестно как реагирующий на такие сообщения. Министр, конечно, радикал и даже славянофильского толка, но от этого он не был сторонником резкого обострения отношений именно в этот момент.

— Но почему же вызов? — вопросом на вопрос ответил Дмитрий Сергеевич. — Ведь ужин устраивает английский посол, а не российский. Пусть он и отвечает.

— Наивная простота, — раздраженно ответил Круглов. — Англичан эстонцы не тронут, не решатся, а вот нам устроят очередную бяку. И им ничего от этого не будет. Американцы их поддержат. И даже англичане, хоть все это из-за них. И…

Посол не договорил, но продолжение было понятным. Больнее всего будет российскому послу, который может поплатиться карьерой.

— Всю ответственность беру на себя, — заверил Романов. — Могу даже расписку написать. Такой-то гарантирует, что за ужином у английского посла речь о разделе Эстонии не пойдет.

В конце — концов, Круглов сдался. МИД Эстонии, конечно, будет очень недоволен, но отношения с ним и так находились на уровне холодной войны, чтобы страдать по этому поводу.

Из-за дискуссии с послом Романов начал слегка опаздывать. Дипломат — не женщина, прибытие позже обозначенного срока для него означает серьезную проблему. Шоферу пришлось показывать все искусство предельно возможной быстрой езды по переполненному автомобилями и людьми крупному городу. К счастью Таллинн все же не Москва, переполнить автомашинами до невозможности улицы небогатым местным жителям не позволяло дорогое биотопливо.

Посол был рад. Это было видно не только по выражению на лице, но и в предупредительно открываемых дверях, и в собранном почти полностью дипломатическом персонале на обычный, в общем-то, ужин. Хотя нет, судя по количеству и по качеству предлагаемых блюд, он стал уже праздничным.

Хозяин откровенно потрафил вкусам гостя. На стол подавались чисто английские блюда. Никакой модной сейчас испанской кухни и уж тем более русской водки и черной икры. Запивалось это элем и шотландским виски.

Разговаривали только об особенностях английского общества XVII — XIX вв., при чем вкусы посла и Романова удивительно как совпадали. Это не была игра. Трудно поддакивать, не выдав себя на протяжении длинного вечера, обильно снабжающегося спиртным.

Разумеется, Стюарт знал сферу деятельности гостя и ему подготовили материал из истории Англии, но не в таком же масштабе! Нет, посол серьезно и долго занимался Великобританией позднего средневековья и классического капитализма. И совсем не для Романова.

Оказалось, что оба ценят институт английской королевской власти, хотя и не одобряют поступки некоторых представителей королевской семьи. Каких, они не стали уточнять — все-таки обстановка была не та. Что Ньютон это Ньютон¸ а Карла I все же жаль. Что пресловутая овсянка, как бы по ее поводу не злословили, благо, а вот прожаренный бифштекс не самый лучший способ выражать патриотизм. Особенно если у тебя как несколько лет повышенный холестерин и дело идет к атерослерозу со всеми вытекающими последствиями.

Перед десертом посол и Романов вышли немного прогуляться и выветрить из сознания этиловый спирт. Стюарт к тому же хотел курить. Романов не возражал. Посол дружески взял его за локоть и вывел в курительную комнату.

Со стороны все выглядело как встреча двух старинных приятелей после долгой разлуки. Трезвой частью головы Романов понимал, что именно так происходит вербовка агентов. Агентов высокого ранга. Высочайшего. Таким не будут совать пачку фунтов в виде счета в банке и предлагать выполнить то или иное задание. Такие агенты, нет, скорее единомышленники, будут сами вести нужную линию. А когда они провалятся, или, точнее, закончат политическую деятельность, их будут ждать квартира в Лондоне, загородный дом, солидный счет в банке и интересная работа в соответствующих структурах.

И никто и никогда (кроме проданной Родины) не намекнет, что он предатель. Да и предатель ли? Вот, например, если политик получит миллион фунтов не от англичан, а просто сворует, он предатель или нет? А ведь таких воз и маленькая тележка. Непродажных политиков нет, есть разная сумма их покупки.

С другой стороны, он продаваться не собирается, а Стюарт и не думает его вербовать. И вообще, пошло оно все к черту! Что он, как Сталин, в каждом иностранце начал подозревать врага. Вот оказывается, как влияет смена работы. А следующая какая — палата номер шесть?

Так размышлял Романов, пока они шли в курительную, а Стюарт разыскивал сигареты. Переводчика сюда не взяли. Общались на ломаном английском (Романов) и на гораздо менее ломаном русском (Стюарт).

— Завтра вам придется весьма туго, — прямо сказал английский посол. — Между Россией и Эстонией слишком много нехорошего, чтобы отношения были мягкими.

— Да, к сожалению, — огорченно сказал Романов. — И, надо сказать, что современные российские политики этому еще и помогают. К