Странным образом этот мужчина вызывал целый букет противоречивых чувств. Все началось со страха, смешанного со стойким чувством безопасности. Затем этот же страх смешался с вожделением, пущенным по вене, как доза самого сильного наркотика. Затем страх уже за его жизнь сублимировался в желание не отпускать. Я понимала, что во мне говорит недолюбленная отцом маленькая девочка, что таким образом я вскрывала детские шаблоны. Ходячее пособие по детским психотравмам.

Все это понятно было бы и без психолога, но я по крайней мере признавала, что в Арслане искала тепло. И находила наряду со многим другим.

Которое недополучила.

А вот появление друга напрягло. Что-то внутри шептало об опасности. Я пыталась заткнуть проклятую интуицию. Не дать ей расползаться по телу агонией. Но факт такая упрямая вещь, в присутствии Николина, как я уже позже узнала, лучшего друга Арслана с самого детства, у меня было ощущение, что я находилась в обществе серийного убийцы из популярных ужасов. Волоски на теле самопроизвольно вставали дыбом. Схожее я испытала только тогда, когда столкнулась с человеком, имеющим поистине мертвые глаза. Но даже там эффект не был полностью идентичным. Хотя бы просто потому, что я изначально знала, чего ожидать от него. Приставленный к виску пистолет довольно-таки прямо заявляет об этом.

Здесь страх был таким же необоснованным на первый взгляд, как и все моё накрученное состояние в последнее время.

— Ешь, — услышала строгий голос над ухом. Арслан не гнушался ничем в остром желании опекать. Аиша уплетала все за оба уха и бесконечно смеялась с шуток Николина. А мне вот было не смешно.

Да, и есть не хотелось. Мы с малышкой приготовили прекрасный ужин, но каждый кусок куриного мяса с грибами противно лип к небу, вызывая отторжение и бесконечное отвращение к еде в целом.

— Я позже доем, — отложила тарелку в сторону и схватилась за стакан с апельсиновым соком.

Мужчина напротив смотрел так, будто бы знал что-то противное про меня. Но такого и не было ведь. Не могло быть? Я отвела взгляд и сжала салфетку до побелевших костяшек.

— Так что же вас сподвигло к арабскому, Надежда? Ведь если бы не тот забавный случай, не видать нам бы тут вашей красоты и не слышать вашего таланта, — вроде похвалил. Но почему ощущения такие, что макнул в грязь?

— Я не видела себя больше никем другим, — охотно отозвалась, нарочно вдыхая побольше кислорода в легкие. Набиралась максимально, будто бы меня душить собрались.

И хотела сбежать от него. Подальше. Как можно дальше.

— Талантливый человек должен развиваться в той сфере, в которой себя видит, — строго отрезал Арслан, после чего опять насыпал мне побольше овощей.

Один вид заставил желудок сделать кульбит. Прикусила губу и прикрыла глаза, стараясь думать о чем угодно, но не об овощах. Не о томатном соусе.

— Ты в порядке? — Арслан наклонился к уху и спросил тихо, не прекращая сканировать лицо. Я ощущала, как лицо вспотело. Тонкие дорожки пота стекали по шее, оставляя блестящие следы.

Арслан смотрел и все считывал любые изменения. Щеку пекло. Шершавый палец прошелся по внутренней стороне ладони, останавливаясь на пульсе. Надавил. Всего одно касание. Как будто запускал какой механизм во мне.

— Да, просто жарко.

Тут и правда было жарко.

А взгляд напротив заострялся. Заставлял внутренности скручиваться.

Не верю.

Я тебе не верю.

НАДЯ

Уже немного позже в комнате Арслан огорошил меня неприятной вестью. Одно предложение, а я уже накрутила себя снова. Возможно, всему виной именно то, что он отсутствовал целый месяц, возможно, то, что я в информационном вакууме без связи с внешним миром. Но я отчетливо понимала, что надвигается буря. Называйте как хотите, я была уверенна, что мы на пороге грандиозного «замеса», как говорит мой брат.

— Я уеду на пару дней. С тобой останется Николин и целый дом охраны, — подтолкнул меня к стене, поглаживая большими пальцами кожу у плечей.

Тягучий воздух стал ледяным. Волоски встали дыбом.

Дыхание перекрывало. Настойчивые и нежные касания не могли отвлечь от того бедлама, что творился в голове.

Он уедет. Эта простая истина оборачивалась для меня нескончаемым отчаянием. Настойчивые мысли не давали покоя и вонзали в голову тысячу игл из страха, неминуемости и отчаяния.

Ощущения, как будто не надо ему никуда ехать. Словно это станет причиной ожившего кошмара.

Откуда все это?

Опять. Надя, прекрати, пожалуйста. Прекрати привязывать его к себе.

В конце концов…он решал вопросы, и раз надо уехать, он уедет.

В какой момент я стала волноваться о нем с такой силой? Что осталась почти без сна, спокойствия и умения сдерживать себя?

Рашидов начал опускаться вниз. Горячие ладони сжимали талию, сквозь тонкую ткань платья просачивался жар, испепеляющий своим напором.

— Это опасно, — я прошептала в мужские губы. Каждое касание вытягивало нервные окончания с корнем. Мужчина ухмыльнулся. Провел пальцем по нижней губе. Потом наклонился, специально окутывая меня мужским запахом, аурой спокойствия и власти. Он на энергетическом уровне напитывал меня силой. Но я слабая…

— Хватит нагнетать, ты должна быть спокойна, — он проговаривал каждое слово, нарочно касаясь губами моих. Не целовал. Касался. Дразнил.

— Мне страшно.

Мне безумно страшно. Так, что хочется закупорить нас двоих в том деревенском домике и остаться там навсегда, лишь бы он никуда не ехал.

Схватилась руками за рубашку Арслана и шагнула чуть ближе. Еще. Если бы могла, соединилась с ним на уровне ДНК.

«Не уезжай» посылал ему беззвучно.

— Глупости, — словно ответ на мою немую мольбу. Темный подхватил меня за талию. Я на голых инстинктах раздвинула ноги, опоясывая его мощную фигуру. Мы смотрели друг другу в глаза, как будто впервые видели. Я водила пальцами по ярко выраженным скулам, отросшей щетине. Почему-то именно сейчас мне казалось, что он выглядел иначе, не просто мужская привлекательность, а нечто неповторимо родное виделось. По общим меркам ведь нельзя было назвать его красивым. Но.

Красота в глазах смотрящего.

«Не уезжай» мысленно проговаривала как мантру. Снова и снова.

Я настойчиво целовала щеки, пока он сжимал меня в своих объятиях, цепляя неведомые даже мне грани души. Это не было похоже на нашу обычную близость, тут что-то было настолько глубинное, настолько непохожее на все предыдущее, что хотелось плакать.

Наши губы встретились, теперь это было нежно и в тоже время настойчиво-глубоко. Я терялась в своих ощущениях, стараясь вложить в свой поцелуй все, что было в душе.