Возглавляла список тяжких преступлений, конечно же, государственная измена. На нее даже привилегия духовенства не распространялась. Фактически это первое преступление, которое вообще стало считаться тяжким – его отделили от остальных еще при англосаксонских королях. Нормандская династия была с ними в этом полностью согласна, поэтому в дальнейшем законы о государственной измене только ужесточались.

Периодически доходило до абсурда: обвинение в измене выдвигалось за все, что хоть как-то умаляло достоинство короля или его прерогативы. Например, в 1348 году, в правление Эдуарда III, некий сэр Джон Герберг был признан предателем, хотя по сути то, чем он занимался, было просто разбоем на большой дороге. Однако суд постановил, что, раз он использовал доспехи и оружие и требовал с захваченных людей выкуп, это было не просто разбоем, а ведением несанкционированной войны, следовательно, он «узурпировал, нарушив королевское величие, королевскую власть». С другой стороны, иногда у короля просто не было других возможностей справиться с распоясавшимися баронами и рыцарями, потому что по обычным уголовным статьям осудить их было слишком сложно.

Сожжение еретиков. Миниатюра. XIV век

Но иногда короли действительно злоупотребляли статьей об измене: еще раньше, в правление Эдуарда II, печально известного своей любовью к фаворитам, которая привела его к злоупотреблениям, конфликту с женой и сыном, войне с баронами и, наконец, к подозрительной смерти, по статье об измене вообще хватали всех, кто вызвал королевскую немилость или на чьи земли позарились эти самые фавориты.

В правление Эдуарда III, когда он наводил порядок в королевстве после «черной смерти», наконец был принят Статут об измене 1352 года, который до сих пор смущает и историков, и юристов, потому что он умудряется, с одной стороны, сузить и точнее сформулировать понятие измены, но одновременно его расширить. Убрать бардак и злоупотребления в этом вопросе, но при этом дать королевской власти новые возможности в борьбе против баронов.

Статут 1352 года разделил государственную измену на две группы: «высшая измена» и «малая измена», которая по существу была обычным уголовным преступлением, содержащим в себе нарушение клятвы или присяги, приносимой своему господину.

Так, по Статуту об измене «высшей изменой» стали считаться:

1) замышление убийства или убийство короля, королевы, их старшего сына и наследника;

2) изнасилование королевы, старшей незамужней дочери короля или жены его старшего сына и наследника;

3) восстание против короля или оказание помощи врагам короля внутри или вне страны;

4) подделка большой или малой королевской печати, подделка королевской монеты или ввоз в страну фальшивых монет;

5) убийство канцлера, казначея или любого королевского судьи.

«Малой изменой» являлось: убийство слугой господина, убийство женой мужа и убийство мирянином или клириком вышестоящего прелата. Плюс Статут оговаривал, что список преступлений, квалифицируемых как измена, может быть расширен, но только специальным актом короля или парламента.

Ну и собственно, возможно самое главное, из-за чего этот Статут активно приветствовали и бароны, и более широкие слои населения, – конфискация имущества преступника в пользу короны могла производиться только в случае «высшей измены».

Статистика, собранная Барбарой Ханавальт, показывает, что самый высокий процент обвинительных приговоров был именно по статье о государственной измене и шпионаже – 87 %. Фальшивомонетчиков приговаривали тоже довольно часто – в 47 % случаев. Впрочем, тут надо отметить, что большинство обвиняемых по этим статьям были людьми пришлыми, не местными, поэтому присяжные не могли сделать им скидку за хорошую репутацию. Да и вообще в Средние века чужаков нигде не любили, а уж в Англии – особенно.

За «высшую измену», как я уже писала, казнили максимально жестоко, буквально разрывая человека на части. Или в лучшем случае четвертуя. Голову потом выставляли на всеобщее обозрение для устрашения. Иногда могли приговор смягчить и просто повесить или (если речь шла о человеке знатном) отрубить голову. Женщинам оказывали снисхождение – их сжигали, как за обычное уголовное преступление.

Тяжкие преступления: убийство

Из уголовных преступлений самым тяжким, разумеется, было убийство. В англосаксонские времена за убийство полагалась кровная месть, причем за смерть равного убивали только самого убийцу, а за человека более высокого положения следовало убить целую толпу народу – такая была «тарифная сетка». Потом короли постарались максимально заменить кровную месть штрафами, а в нормандские времена за убийство вновь стали казнить. Это совпало с развитием идей «общественного блага», когда и власть, и общество начали осознавать, что убийство – это не только проблема жертвы и его родни, но и социально опасное деяние, с которым надо бороться.

С чем еще долго все оставалось совсем плохо, так это с классификацией убийств и дифференциацией наказаний. Вплоть до конца XII века было просто убийство и все, а как убили, почему, зачем, по какой причине, намеренно или случайно, не имело значения. Своя логика в этом была: убийство считалось делом семейным, и семья должна была получить выкуп за кровь своего родственника в любом случае: какая им разница, как и почему он был убит.

Дело слегка сдвинулось с мертвой точки после нормандского завоевания, потому что у нормандцев не было в Англии родни, которая подала бы в суд и потребовала справедливости и выкупа за кровь, поэтому эту обязанность взяла на себя корона. А в 1187 году Ранульф Гланвильский составил трактат «О законах и обычаях Англии», где разделил убийства на открытые и тайные. Под открытыми имелись в виду те, что произошли на глазах у свидетелей, или личность убийцы еще по какой-то причине сразу была известна. А тайные – это те, в которых есть труп, но кто убил, непонятно. Суть была вот в чем: за тайное убийство по-прежнему мог подавать в суд только близкий родственник жертвы, а в случае открытого убийства – практически любой, кто знал жертву.

Убийство каралось смертной казнью, но, судя по судебной статистике, приговаривали к ней не так уж часто. Барбара Ханавальт в своем исследовании, основанном на статистике первой половины XIV века, пишет, что обвинительный приговор выносился только в 12 % случаев. За воровство, например, выносили вердикт «виновен» почти в два раза чаще, хотя, если кража была крупная, расплата была как за убийство – все та же смертная казнь.

Но тут надо понимать средневековую психологию. Кражи, а тем более ограбления или тем более вооруженный грабеж на дороге – это угроза благополучию общины. А убийство чаще всего – результат какой-то личной разборки между двумя людьми. Из-за чего убивали? Из-за того же, что и сейчас – деньги, ревность, ненависть, любовь. Плюс бытовуха – пьяные драки, супружеские ссоры. И, наконец, случайные убийства – задавили лошадью,