— Вы знаете, кто это был? — Спросила я.

— Нет, — ответил Каллеман и как-то странно на меня посмотрел. — Но я уверен, что мы почти подошли к разгадке, — добавил он, не сводя взгляда с моей груди.

И я готова была поклясться, что он чувствует мой кулон! А тот, словно в подтверждение этого, потяжелел и ощутимо нагрелся.

— Ты за этим приехал в Рендолл? Думаешь, эри здесь?

— Во всяком случае, мы смогли отследить ментальный след до Эгерта.

— А дальше? — Немного напряженно спросил Рольф.

— Дальше он теряется, но мои люди делают все, чтобы его обнаружить.

Каллеман откинулся на спинку кресла и снова затянулся, глядя на нас поверх тонкой струйки дыма. Судя по всему, он закончил свой осмотр.

— И что? Каков вердикт? — Слегка насмешливо уточнил Рольф, надевая перстень. — Я все еще под подозрением?

— Стейн, ты же понимаешь, это моя работа, — пожав плечами, ответил Каллеман и добавил: — Подозревать всех. Но в случае с тобой все и сложнее, и проще.

— Это почему же?

— Рендолл. Все дело в этом замке. Он не позволяет использовать магию, и в этом главная сложность, но именно благодаря ей можно почувствовать магию каждого, кто сюда попадает.

Так вот почему я так хорошо ощутила силу Эрика!

Каллеман затушил сигарету в пепельнице и бросил на моего мужа острый взгляд.

— Расслабься, Стейн. Я всего лишь проверил одну из возможных гипотез.

— По которой главный злодей — я, — усмехнулся Рольф и тоже потянулся к пепельнице. — Умеешь ты отплатить за гостеприимство, Эрикен. В следующий раз я еще подумаю, стоит ли открывать для тебя доступ на остров.

— Поверь, сейчас я с большим удовольствием находился бы дома, вместо того, чтобы торчать здесь, — в голосе Каллемана прозвучали странные нотки, но я не успела понять, что за эмоции пробились из-за непроницаемого щита. — Впрочем, это лирика, — усмехнулся Эрик. — Ты мне лучше скажи, как в Рендолле оказались Эшвуды? И что тут делают остальные? Не помню, чтобы ты так уж любил гостей, особенно, если учесть события недавнего прошлого.

— Эшвуды приехали еще до того, как появился туман. Они путешествовали по Вакарии, Сомерсету стало плохо, и Амалия попросила помощи.

— Что ж, в предприимчивости этой девушки я никогда не сомневался, — усмехнулся Каллеман, как-то разом обозначив, что не верит в чистоту намерений леди Эшвуд. — А Харлоу и этот майор?

— Тетушка приехала, как только узнала, что я встал на ноги.

— И, разумеется, с сыночком, — кивнул Каллеман.

— Ну, куда ж без него.

— А майор?

— Он оказался тут случайно. Кучер побоялся ехать по мосту, и Форц вызвался проводить моих родственников.

— И что ты о нем скажешь?

— Старый друг моего отца, недалекий, но искренний. Любит охоту, карты, вкусную еду и женщин. Пожалуй, этим его интересы и ограничиваются.

— Давно живет в Эгерте?

— Да сколько себя помню. Форц из тех, про кого говорят — настоящий вакариец. Он никуда не уезжал из Вакарии. Всю жизнь прослужил при эгертском гарнизоне. Недавно овдовел, но все так же полон сил и радости жизни.

— Значит, все оказались в Рендолле по чистой случайности, — задумчиво произнес Каллеман и снова постучал пальцами по подлокотнику. — Что ж, хорошо. Мои люди тоже ничего подозрительного не заметили.

Стоп. Какие люди? И тут я вспомнила несколько слуг, лица которых показались мне незнакомыми.

— Получается, в замке есть полицейские? — Спросила главу магполиции.

— Да, леди Стейн.

— И они не видели, что произошло с Эванс?

— К сожалению, как раз в тот момент они были… заняты, — ответил Каллеман, и по его лицу скользнула тень.

— Чем же? — С иронией спросил мой муж.

— Охраняли ваши покои, — сказал Каллеман, а я почувствовала, как полыхнули щеки.

Это что же, полицейские слышали как мы… Как я… Мать-Заступница!

Мне вспомнилась собственная несдержанность, и жар охватил не только лицо, но и все тело. Казалось, еще немного, и я вспыхну, как факел.

— Ладно, у меня все, — поднимаясь, сказал Каллеман. — Не буду отнимать у вас время.

Он не стал дожидаться ответа и пошел к двери.

— Эрик, подожди! — Окликнул его Рольф. — Сегодняшняя сцена за завтраком твоих рук дело?

— О чем ты? — Усмехнулся глава маполиции.

— Ты знаешь.

— Ну ладно, — хмыкнул Каллеман. — Всего лишь проверил небольшую разработку шестого отдела.

— И чего ты хотел добиться?

— Правды, Рольф, — неожиданно серьезно ответил Каллеман.

Он повернул ручку и шагнул за дверь.

Мы с мужем проводили его глазами и, когда глава магполиции вышел, я вскинула взгляд на Рольфа.

— Он знает обо мне, — тихо сказала мужу.

Внутри все сильнее сжималась пружина. В памяти всплывали рассказы нянюшки о гонениях на эри, и мне казалось, что Каллеман* все понял и просто решил поиграть с нами, как кошка с мышкой, наблюдая за тем, что мы будем делать.

— Софи! — Рольф порывисто прижал меня к груди. — Даже не думай! Ничего он не знает. Кулон надежно скрывает твою силу, и Каллеман не может ее почувствовать. Он просто блефует, прощупывает нас.

— А я думала, он твой друг. — Я вздохнула и посмотрела на мужа. — Но ведь друзья так себя не ведут.

— Друг? Высшие не умеют дружить, да и не нуждаются в этом. Для Эрика существует только один человек, которого он беззаветно любит — его жена. Все остальные — это знакомые и приятели, в лучшем случае он может кого-то уважать, не более.

Рольф уткнулся в мою макушку и задумчиво добавил:

— Правда, в свете уже много лет ходят слухи о тесной дружбе Каллемана с герцогом Бравенским, но я в это не верю. Горн** — деворатор, у них вообще нет эмоций. Так что, скорее всего, слухи, как всегда, лгут.

— Но ты же сам сказал, он любит жену. Выходит, он все же способен на эмоции?

— Это другое, Софи.

Во взгляде мужа заклубилась тьма.

— Женщина, сумевшая разбудить в высшем маге любовь, навсегда остается для него самым дорогим, что может быть в его жизни. И ради своей женщины мы готовы на все, — тихо произнес он, но от того, какая убежденность прозвучала в его голосе, у меня мурашки по спине пробежали. И сразу забылся и Каллеман с его подозрениями, и происходящее в замке, и вообще все вокруг.

Чернота разлилась, плеснула из глаз, окутала теплым коконом, и в какой-то момент мне показалось, что я вижу в ней то, чего не увидеть обычным зрением — душу Стейна. Душу высшего мага, в которой ярко горит огонь.