а потом женщина понимает: что-то не так! Не то лицо, не та кожа. Все куда-то исчезает! Уходит! Как в страшном сне. Это она попала в кризис среднего возраста, в шторм. Молодость уходит стремительно, к этому возрасту от нее не остается и следа. Но если ты красива, то у тебя еще есть годков пять-семь, когда ты будешь гордо держать голову и смело смотреть в глаза всем соперницам. Перед тем как понять, что вся жизнь – злой обман. И самообман. Но я отвлеклась, милая девочка. Вот когда я попала в этот шторм, я и встретила твоего дедушку. Сильного, богатого, наделенного властью. Он сделал меня своей любовницей.

– Прямо-таки сделал?

– А что ты хочешь? Когда у мужчины есть власть, и деньги, и сила, и воля к победе, он просто делает. Никого не спрашивает.

– Мы что, в диком лесу живем?

– А где, на облаках? – ответила вопросом на вопрос хозяйка и хрипло засмеялась, и смех ее быстро перешел в кашель. – Нет, девочка, на облаках это будет потом, попозже. Если еще туда пустят. А пока что мы все в лесу, и тут все построено по законам леса. Сила, деньги, власть – с одной стороны. Красота и умение ею пользоваться как оружием – с другой.

– А как же искусство, которому вы служите? Служили…

– Искусство? Ты про театр? Про лицедейство? Театр – площадное искусство, оно зависит от любви толпы и меценатов. Может, есть отдельные гении со своим мнением, свободной душой и гордым сердцем, но большинство актеров, даже самых талантливых, – марионетки и на сцене, и в жизни. И все, что им нужно в первую очередь, во вторую и в третью, и в десятую, – это любовь и признание. Признание и любовь. Толпы и меценатов. Твой дедушка был груб, по большому счету – хам хамом…

– Что ж вы так о нем?

– А как заслужил. Но я не договорила, – он пустила дым по кухоньке, – но в нем чувствовалась сила, а за это качество женщина готова простить и хамство и много другое. Главное, чтобы любил. А меня он полюбил. И я полюбила его. Пока он не решил подложить меня под своих друзей – уж больно у них слюнки текли!

Юля даже ушам своим не поверила.

– Как это так – подложить?

– А так это. Поначалу все было хорошо. Мы даже вместе ездили на охоту. В уральские леса. Вот где была сказка! Охотились на медведей. Два года так продолжалось. Вчетвером ездили. С Федей и Матвеем. Обычно мне мужики раньше надоедали, чем я им, у меня было больше секретов…

– Как это?

– А так это, девочка. Почему Шахерезада так долго избегала смерти? Потому что прерывала сказку на самом интересном месте. Пока у тебя есть секреты, твоему партнеру интересно с тобой. То ты одно предложишь, то другое. Умная баба растянет удовольствие на долгие годы. То так откроется, то сяк. А дура и себя выложит сразу и все про себя выложит в первый же день. Так что тут интересного, когда все и так ясно и видно? Тебе чаю налить еще?

– Нет, спасибо.

– Ты заслушалась, я смотрю.

– Так интересно, Эльвира Марковна, – честно ответила Юля. – Опыта набираюсь. Жизнь-то долгая впереди. Когда еще такое услышу?

– Набирайся, набирайся, деточка. Жизнь и впрямь долгая. Кстати, он не спился еще, дедок-то твой? Он уже тогда принимал по пол-литра коньяка в день – как ложку микстуры слизывал.

– Да, дедушка выпивает, – признала Юля. – Он большой мастер. Только пьянеть стал быстро.

– Ну, ясно. Не то уже здоровье-то.

– Значит, изменял он бабушке? Царствие ей небесное.

– И не только со мной. Он вообще никого не пропускал. Если что красивое видел. Брал! А ведь он жениться на мне обещал! – вздохнула она и покачала головой. – Говорил: разведусь со своей старухой! А я-то верила, дура, а? Так вот, остыл он ко мне разом. Я это поняла быстро. Была оскорблена до глубины души. Решила отомстить ему – закрутила роман с Матвеем, ему назло. Дура! Потому что назло. Оказывается, они уже обо всем договорились. Матвей упросил его передать меня ему.

– Правда?

– Еще какая правда. А ты не знаешь, как мужики баб передают друг другу? Вот и тут как по нотам разыграли! А потом и с Федей было. Они всем делились! Три скота. Говорю же: гореть им в аду.

– И дедушке? – вздохнула Юля.

– Ему в первую очередь. Но ты не мучайся, девочка. За таких дедов внучата не в ответе. Хочется так думать. – Она сделала затяжку, а заодно и паузу. – Но меня он не просто так бросил. Вот в чем все дело. – Она взглянула Юле в глаза. – Он себе другую нашел, на смену. Совсем молодую, как мне сказали. Там темное дело – поди разберись. А ту, небось, тоже другой заменил. И так по кругу, пока они в стариков не превратились.

– Когда они вас бросили?

– Вся эта команда охотников? В девяносто третьем году. Кажется.

– А в девяносто пятом году они прекратили и поездки на Урал и перестали быть охотниками.

– Как это так? – нахмурилась Эльвира Марковна.

– А вот так. И разбежались раз и навсегда. Перестали быть друзьями. Перестали даже общаться друг с другом.

– Быть такого не может, – изумленно покачала головой хозяйка дома.

– Я ведь грешным делом думала на вас, что это они из-за вас так разругались, не поделили…

– Из-за меня?

– Да.

– Ха! Из-за меня. Хотелось бы. Нет. Увы. Эх, – она покачала головой, – вот бы они переубивали друг друга из меня. Вот потеха была бы! Сердце бы мое успокоили. И душу.

– Что вы такое говорите, – укоризненно произнесла Юля.

– А что чувствую, девочка, то и говорю. Чего врать-то? Значит, по нашему городку расхаживает медведь и убивает бывших охотников, моих проклятущих любовников? Как интересно. И как страшно-то, а.

– Очень страшно.

– Твой дедуля небось забаррикадировался в своей крепости за городом? Он же за городом живет, в особняке, так?

– Да, так. Забаррикадировался.

– И стало быть, все думают, что смерть Федьки Калявина и Матвея Чепалова связана с их поездками на Урал? С охотой?

– Именно так. А в какие угодья вы ездили?

Юля поспешно вытащила из сумки блокнот, открыла его, щелкнула авторучкой.

– Хотите задокументировать?

– Ага. Можно?

– Пожалуйста. Мы ездили в Челябинскую область, в Кугарьякские, так кажется, угодья, под городком Бахчеевым. Там у них места были прикормленные.

– Запомнили все названия?

– Еще бы, столько пережито! Конечно, девочка. Я могу фотографию показать: мы там вчетвером.

– Покажите! – обрадовалась Юля.

Эльвира Марковна