Тедди безразлично шмыгнул носом.

— А чем Сесил занимается?

— Ой, он самый занятой из всех людей, кого я знаю. У него с десяток проектов. Он финансирует примерно тридцать стартапов, он член Международного совета Лувра, а еще основал некоммерческую организацию, которая реставрирует фрески в Неаполе, и…

— Что-то не похоже на настоящую работу, — заметил Тедди, пережевывая сосиску с открытым ртом.

— Тедди, хватит! — одернула Аннафред, его жена (Рипповам / частная школа-пансион Дирфилд / частная школа Бененден в графстве Кент / колледж Святой Екатерины, Кембридж).

— Но это всего лишь третья сосиска! — запротестовал Тедди.

— Я не про сосиски. Не докапывайся до Люси. Какая разница, кем там работает Сесил! — возмущалась Аннафред.

Чарли Спенсер Хоутон (Рипповам / Академия Филлипса в Эксетере / Гарвард), дядя со стороны Черчиллей, включился в разговор:

— Сесил Пайк не нуждается в работе. Богатеи-миллениалы в наши дни не жаждут проводить время в офисе ради приличия. Они просто летают по миру со своими ноутбуками. Вы знаете, сколько лично получил отец Сесила, когда продал «Мидленд газ» компании «Тексако»? Семь миллиардов. Это было еще в восьмидесятые, Тед, еще до того, как его вдова решила вложить все деньги в небольшой стартап под названием «Гугл».

Тедди поднял брови. Теперь, когда это прозвучало из уст Чарли, он наконец хоть немного впечатлился.

— Кстати, о вдове. Люси, это правда, что мать Сесила не могла попасть в 740 по Парк-авеню или в 1040 на Пятой и тогда скупила половину квартала и возвела там махину, которая затмевает даже особняк, построенный катарцами? — с вызовом поинтересовалась сверхъестественно уравновешенная кузина Люси из Бостона, Кэролайн Кэбот Черчилль-Рид (Бриммер энд Мэй / Школа мисс Портер / Уэллсли), которую все звали Кэки.

— Ну, я не слышала об этом, но у матери Сесила действительно прекрасный дом, — ответила Люси, стараясь быть дипломатичной и не сболтнуть лишнего.

— Да ладно тебе, Люси, давай посплетничаем! Ты переедешь в посольство Техаса? Я слышала, там собственная парикмахерская и подземный бассейн, больше, чем в Университетском клубе.

Люси попыталась небрежно отшутиться:

— У меня нет планов переезжать к свекрови. Сесил как раз достраивает наш собственный дом в Вест-Виллидж.

— Вест-Виллидж? Странный выбор! Я помню, как однажды была там в милом театрике, мы смотрели пьесу Юджина О’Нила, а потом поужинали в очаровательном ресторане в стиле ар-деко, украшенном огромным социалистическим панно[91]. Слушай, разве Рене Пайк не круче, чем сама королева? Мы должны кланяться при встрече?

— Я не знаю, почему у тебя сложилось такое впечатление, Кэки.

— Шарлотта сказала мне, что она ведет себя царственно.

— Шарлотта? Она даже не знакома с Рене!

— Да? А говорила так, словно они закадычные подружки. Кстати, а где сегодня Шарлотта? Я думала, она будет в первых рядах, раз уж типа ответственна за все это.

— Шарлотта перебралась в Лондон в прошлом году, ты не в курсе? Она очень расстроена из-за того, что пропустила сегодняшний вечер, но когда ее журнал закрыли, ей предложили фантастическую работу над специальными проектами для Мэри Берри, которая раньше была судьей на шоу «Лучший пекарь Британии», и они что-то снимают прямо сейчас. В любом случае, думаю, тебе Рене покажется очень дружелюбной. Ее поведение вовсе не царственное, правда, мам? — обратилась Люси к матери.

— Царственное? Нет. Претенциозное, — ответила Мэриан.

— Ма-а-а-ам, — простонала Люси.

— Да шучу я. Рене очень милая. Иногда ее активность немного пугает, вот и все. Она ужасно энергичная, очень умная и сильная. Вот увидишь. Она всегда одета так, чтобы быть готовой к съемке, и каждый день накрашена, как на свадьбу.

Кэки приподняла брови:

— Ну ей и нужен яркий макияж, раз она вращается в свете и много развлекается.

Люси слишком хорошо знала, что для Кэки и ей подобных бостонских браминов сочетание «вращается в свете и много развлекается» звучало как худшее из возможных оскорблений. Таким людям, как Кэки, не нужно было устраивать вечеринки, фотографироваться на «светских мероприятиях» или жертвовать на строительство целого крыла в музее, чтобы укрепить свое положение. Они просто имели с рождения эту привилегию. Люси поняла, что она превзошла Кэки, обручившись с человеком, чье огромное состояние затмило даже ее, и Кэки дулась на нее из-за этого. Двоюродная сестра вообще соревновалась с ней во всем и чуть что поддевала, придумывая обидные прозвища вроде Люси Лю и Шунь Ли Люси. Люси решила пропустить мимо ушей резкие комментарии, хотя Кэки не унималась и продолжала ехидничать по поводу матери Сесила со странным, маниакальным упорством.

— Я все время вижу ее на страницах этих ужасных газетенок у моего ортопеда. Рене Пайк всегда в центре внимания на фотографиях с президентами, европейскими королевскими особами и этими технологическими триллионерами, разбогатевшими буквально за ночь. Смею предположить: если у тебя нет поисковой системы, которая грубо нарушает все законы о конфиденциальности на нашей планете, или ты не скупаешь оптом острова на Гавайях, она не захочет с тобой общаться.

— В последний раз, когда я заглядывала в список «Форбс», Кэки, ты все еще занимала в нем довольно высокое место, и разве тебе не принадлежит половина Нантакета? — вмешалась двоюродная бабушка Люси Кушинг (Рипповам / Школа мисс Портер / Рэдклифф). — Я думаю, ты могла бы со скрипом соответствовать требованиям, которые Рене Пайк предъявляет к своим друзьям. А вот я вряд ли. Не волнуйся, Люси, я не стану мозолить ей глаза.

Люси с мольбой взглянула на мать в поисках поддержки, но Мэриан прикинулась очень занятой, как она всегда делала в присутствии родственников мужа, и сосредоточенно счищала веточки укропа с копченого лосося. К счастью, Аннафред снова встала на защиту Люси:

— Не говорите глупостей, тетя Кушинг. Рене Пайк может быть общительной с большой буквы, но на самом деле она делает много хорошего. В прошлом году в «Таймс» ее назвали самым крупным благотворителем в стране! Кстати, Тедди, нам стоит привлечь ее к работе с «Принс траст». Мне сказали, что она единолично наняла старейшую кружевницу во Франции, поскольку помешана на желании носить одежду исключительно от-кутюр.

— Боже мой, Люси, мы достаточно хорошо одеты для твоих новых родственников? Надеюсь, ты не будешь нас стесняться? — поддразнила Кэки, поправляя рукава с манжетами на своем жакете от «Карлай» с цветочным рисунком.

— Кто это будет стесняться? — спросила бабушка Люси, входя в гостиную.

В руке у нее был джин с тоником.

— Бабушка! Боже мой, как ты очаровательно выглядишь! — воскликнула Кэки.