Я моргаю и повторяю голосом сирены:

– Отвечай.

По-прежнему дрожа всем телом, Гэлия глубоко вздыхает.

– В детской королевского дворца живут дети спящих воинов.

– Женщин в стеклянных гробах? – переспрашиваю я.

Она кивает.

– Они не похожи на других детей, доверенных нам, – продолжает няня. – Они… странные.

Поскольку волшебный народ сам по себе во многом необычен, я даже представить себе не могу, что считается странным в этих краях.

– В каком смысле?

Гэлия с минуту громко рыдает, потом говорит:

– Они вялые, иногда совершенно неподвижные, как мертвые. Эти младенцы не спят, просто лежат в колыбелях и смотрят в потолок. И двигаются только тогда, когда… – Она прикасается к синякам на груди. – …Когда едят.

Она расстегивает верхние пуговицы, и я наклоняюсь, чтобы взглянуть. Грудь покрыта огромными синяками. Кроме синяков, я замечаю странные округлые отметины, а вокруг них – пятнышки запекшейся крови.

Укусы!

Я резко выпрямляюсь. Теперь я вижу множество других крошечных укусов, на шее и руках няни.

– А когда они едят, – добавляет она, – они произносят пророчества.

Пророчества. Даже на Земле есть люди, способные пророчествовать… но дети? Это действительно странно.

Не говоря уже о том, что дети-пророки грызут человеческую плоть.

– Сколько лет этим детям? – продолжаю я.

Гэлия начинает раскачиваться взад-вперед, обнимая себя руками.

– Некоторым восемь лет, – с трудом отвечает она. – Самому младшему ребенку меньше трех месяцев.

– И кто из них пророчествует?

Она сидит, опустив голову, и пристально смотрит в одну точку.

– Все.

Все?

– Даже трехмесячный младенец? – скептически переспрашиваю я.

Гэлия кивает.

– Она говорит и ест точно так же, как все остальные. Она мне сказала, что придет король и приведет тебя. Она предупредила: «Не выдавай им секретов, не говори им правды, иначе тебя ждут невыразимые муки и отчаяние. Ты будешь молить о смерти, как об избавлении от страданий». – Женщина тяжело вздыхает. – Я ей не поверила. Я вообще забыла об ее предупреждении, и вспомнила только тогда, когда ты пришла и сказала, что хочешь задать мне несколько вопросов. – Она крепче обнимает себя. – Все они показывали мне так много всего… так много всего… ужасного…

– Разве это нормально? – спрашиваю я. – Чтобы такой маленький ребенок разговаривал?

Рыдания.

– Нет, госпожа. Все это ненормально, – лепечет Гэлия, стуча зубами от страха.

– Я не понимаю, почему нельзя было рассказывать мне этого, что в этом такого ужасного? – спрашиваю я.

Гэлия молчит.

– Ты все равно мне расскажешь, так или иначе, – напоминаю я. – Лучше сделай это по доброй воле.

Она прикрывает рот рукой, плечи содрогаются от рыданий. Я слышу, как она шепчет: «Прости меня. Прости меня». Потом снова начинает раскачиваться.

– Гэлия!

Служанка медленно поднимает голову, отнимает руку от лица и оборачивается ко мне.

– Он не хочет, чтобы его нашли, – шепчет она. – Дети говорят мне, что он строит планы. Что он опасается нашего короля, Императора Вечерних Звезд, – продолжает она, бросая быстрый взгляд на Десмонда. – Но других он не боится.

Дес подходит и кладет руку мне на плечо. Гэлия это видит.

– Однако ему нужно время, – продолжает она, дрожа, словно от холода. – Сейчас его еще можно остановить.

– И зачем же дети рассказали тебе об этом? – спрашивает Дес.

Женщина не отвечает, царапая ногтями кожу.

– Отвечай, – негромко приказываю я, вкладывая в это слово всю свою магию.

Пару секунд она не может вымолвить ни слова; наконец, мы слышим ответ.

– Дети не умеют скрывать своих мыслей и говорят то, что думают. Даже странные дети. В этом они не отличаются от остальных.

– А почему ты им поверила? – спрашиваю я.

Ее губы дрожат.

– Есть еще кое-что, кроме пророчеств. Многие годы няни, которые дежурят в спальне, рассказывали о фигуре, склонившейся над колыбелями странных детей. Недавно я тоже видела это существо, уже несколько раз.

Волосы у меня на затылке начинают шевелиться. В Ином мире полно страшилок, и я понимаю, что скоро нам придется столкнуться с одной из них.

– Как выглядит эта фигура? – Я придумываю вопрос на ходу. До этого момента мне удавалось примерно придерживаться сценария Деса, но сейчас его список вылетел у меня из головы.

Гэлия трясет головой, как безумная.

– Это просто тень… просто тень.

– Где он сейчас? – вмешивается Дес.

Женщина содрогается. Но у нее уже не осталось сил сопротивляться моим приказам.

– Повсюду.

У меня мурашки бегут по коже.

– Ты знаешь его имя? – спрашиваю я.

– Похититель Душ, – бормочет она. – Похититель Душ.

– Что ему нужно? – рычит Торговец.

Женщина смотрит ему прямо в глаза.

– Он хочет получить все.

Февраль, семь лет назад

Сегодня в кафе «Дуглас» яблоку негде упасть, слышны громкие разговоры и смех.

Я сижу, уставившись в свою кофейную чашку.

– Дес, почему ты не заставляешь меня расплачиваться с долгами?

Дес откидывается на спинку стула; ноги забросил на третий стул, который принес от соседнего столика. Он пьет эспрессо из крохотной чашечки – наверное, самой маленькой в мире. Мне кажется, что он сейчас раздавит ее своей могучей рукой.

Он ставит чашку на стол.

– А тебе бы этого очень хотелось, херувимчик? – В приглушенном свете ламп глаза Торговца хищно поблескивают.

– Мне просто интересно. – Я пытаюсь разгадать его мысли. – А тебе?

– Что – мне? – Он рассеянно рассматривает посетителей. Но его манера не обманывает меня, я с самого начала поняла, в чем дело. Когда мы вошли в кафе, он выбрал место в углу зала, так, чтобы сидеть спиной к стене.

С того дня, как мистера Уайтчепела обнаружили в каких-то трущобах, и выяснилось, что у него переломаны кости, выбиты зубы, а к груди приколота карточка Торговца, полития открыла на Деса настоящую охоту.

– Тебе хочется, чтобы я поскорее расплатилась с долгами? – спрашиваю я.

– Если бы мне этого хотелось, ты бы уже давно заплатила за все.