– Почему? – продолжает он.

Магия не отпускает.

Я стискиваю зубы, но это не помогает. Я слышу собственный голос:

– Потому что у меня плохой характер.

Горло сдавливает еще сильнее. Очевидно, это не та правда.

– П-потому, – бормочу я, – потому что я не хочу, чтобы другие женщины рожали тебе детей.

– Почему? – не отстает Торговец.

Да он просто издевается. У меня такое чувство, будто мне на шею накинули петлю и стягивают ее изо всех сил.

– Потому что я сама хотела бы стать… матерью твоих детей, – быстро говорю я и чувствую, что краснею.

Магическая рука слегка ослабляет хватку.

Взгляд Деса смягчается.

– Значит, ты хочешь от меня ребенка?

– Больше не хочу, – ворчу я.

Но Дес чувствует, что я лгу. Магия продолжает меня душить.

– ДА! – с трудом выплевываю я.

Я снова могу свободно дышать, и мне даже не нужно смотреть – я знаю, что Торговец забрал несколько бусин.

Но мне глубоко плевать. Я вне себя от ярости.

Дес выглядит в высшей степени довольным собой. Довольным и возбужденным.

– Мы еще вернемся к этому разговору, херувимчик, – обещает он.

И тут я бросаюсь на него.

Он глухо ворчит, когда я толкаю его к стене и хватаю за горло, пытаясь душить.

О господи, боже мой, как же я зла!

Он отталкивается от стены, отрывает от себя мои руки, и я на мгновение теряю равновесие. Не успеваю я напасть на него снова, как он с силой прижимает меня к себе, и я чувствую тепло его тела.

– Ты не имеешь права вести себя так со мной, – очень тихо говорю я. Вообще-то, наоборот, он имеет полное право. Вот что происходит, когда заключаешь сделки с Торговцем. В качестве расплаты он может потребовать все, что угодно.

Он смотрит на мое покрасневшее лицо.

– Я тебя смутил.

Конечно, он меня смутил. Еще бы не смутиться, когда ты вынуждена сказать парню, который разбил тебе сердце, что-то вроде: «Дорогой, я по-прежнему хочу от тебя детей».

Дес проводит ладонью по моей спине.

– Ты бы не смущалась так, если бы могла читать мои мысли.

На сей раз дыхание у меня перехватывает от волнения.

– Успокойся, херувимчик, – продолжает он, – у меня нет детей. – Он теснее обнимает меня, его губы касаются моего уха. – Хотя мне постоянно хочется изменить ситуацию.

Теперь я пытаюсь оттолкнуть его.

– Дес, отпусти меня.

– Хм, – бормочет он, и его рука скользит вниз, к разрезу платья. – Не получится. – Он сгибает мою ногу в колене и прижимает к своему бедру. Я пытаюсь вырваться, но тщетно.

Он берет меня за вторую ногу, отрывает от пола и прижимает к себе.

– Мне нравится, когда ты там, где ты сейчас.

В следующий раз, когда мне захочется влюбиться, ни за что не выберу коварного, властного…

Его руки сдвигаются к моей заднице.

…похотливого короля эльфов.

В следующий раз это будет хороший парень.

– Я не хочу детей, – шепчу я. Дес в ответ лишь улыбается.

Ох уж эти эльфы и феи!

И, конечно, именно в этот момент я слышу шаги. Торговец не собирается меня отпускать. Вместо этого он идет дальше по коридору, держа меня, словно коалу, и кивая проходящей мимо фее.

Как неловко.

И только приблизившись к двойным дверям детского крыла, Дес, наконец, ставит меня на пол.

В этой части дворца царит неестественная тишина. Я ожидала услышать… хоть что-нибудь. Дети всегда такие шумные.

Я протягиваю руку к дверной ручке, но Торговец ловит меня за запястье.

– Ты помнишь, что я сказал? – напоминает он. – Если произойдет хоть что-то необычное, сразу уходим.

Я смотрю в его серебристые глаза, в его прекрасное, встревоженное лицо.

– Помню, – отвечаю я. Сбросив руку Десмонда, я открываю дверь.

Мне кажется, что здесь еще тише, чем снаружи, в коридоре.

Я не чувствую движения воздуха, словно все обитатели одновременно задержали дыхание.

Одинокая служанка взбивает подушки на богато украшенной кушетке в гостиной. Несколько высоких застекленных дверей выходят в сад, окруженный стеной.

Служанка вздрагивает, заметив нас, и быстро делает реверанс.

– Ваше величество! Госпожа, – приветствует она нас, – какой неожиданный визит.

– Мы пришли увидеть детей мертвых, – резко говорит Дес.

«Дети мертвых» – довольно-таки зловещее словосочетание.

– О, – она быстро переводит взгляд с меня на него, – к-конечно.

Мне кажется или я заметила тревогу в ее глазах?

Она кивает.

– Прошу за мной.

Когда мы следуем за служанкой по одному из боковых коридоров, ведущих из гостиной, я замечаю, что она нервно сжимает и разжимает пальцы.

– Они сейчас ведут себя довольно тихо. – Впали в оцепенение, вот что она хотела сказать. – Нам пришлось отселить их от других детей. На них жаловались… – Она замолкает на полуслове. – Но вам об этом уже известно, ваше величество.

– На что именно жаловались? – спрашиваю я.

Она делает глубокий вдох.

– Что они пьют кровь других детей. Мы решили поселить их отдельно. Они не… охотятся на своих.

Перешагнув через разбросанные стеклянные игрушки и лиру, наигрывающую веселый мотив, я бросаю на Деса вопросительный взгляд. Он лишь приподнимает бровь и мрачно качает головой.

Служанка останавливается у одной из дверей и стучит, прежде чем войти.

– Дети, к вам пришли.

Мы входим в темную комнату; даже свечи, горящие в канделябрах, не могут разогнать тьмы. Дальняя стена комнаты представляет собой ряд огромных окон. Перед окнами неподвижно стоят мальчики и девочки и смотрят на ночной сад. Как и говорила Гэлия, они похожи на статуи. Другие лежат на кроватях, расставленных вдоль стен. Я не могу заглянуть в колыбели, но догадываюсь, что некоторые из них заняты.

Слева от входа в кресле-качалке сидит кормилица и, морщась от боли, прикладывает к груди платок. Увидев меня и Деса, она отнимает руку, прячет платок в кулаке, торопливо вскакивает и кланяется нам обоим.

Торговец едва кивает ей, но мой взгляд прикован к капелькам крови, выступившим из ранки на груди кормилицы.

– Вы можете идти, – приказывает король служанке и кормилице.

Женщина, которая привела нас сюда, сразу же уходит, но кормилица задерживается на пороге и, прежде чем покорно склонить голову, бросает на детей испуганный взгляд.