– Что ты пристал? – Павел уже не знал, как избавиться от неприятных вопросов, и ухватился за то, что было под рукой: – Давай выпьем, что ли?

Алексей не возражал, хотя глаза у него сделались совсем безумными, а движения замедленными, точно он плыл под водой. Они разлили по стаканам водку и посмотрели друг на друга. И в этот момент задребезжал дверной звонок. Друзья замерли и вопросительно сдвинули брови.

– Это кто? – подозрительно спросил Алексей.

– Не знаю, – сказал Павел, и вдруг лицо его озарилось надеждой. – А может, это Герман?

Алексей протестующе мотнул головой и заявил:

– Он не к тебе должен идти. Он ко мне должен идти. Отдать мою долю.

– Так тебя же дома нет! – воскликнул Павел и поднялся, держась за край стола. – Он пришел к тебе, а тебя дома нет. Тогда он ко мне пошел, это же ясно как дважды два.

– Тебе лучше знать, ты инженер, – кивнул Алексей и тоже встал, угрюмый и неуклюжий, как медведь. – Пойдем, посмотрим! – Он приложил палец к губам. – Только тс-с! Не забывай, что мы с тобой бандиты и должны быть начеку.

Павел испуганно моргнул глазами, кивнул и двинулся в прихожую на цыпочках. Он не мог видеть, как пробирающийся за ним Алексей извлек из кармана «беретту» и поставил ее на боевой взвод.

Стараясь шагать неслышно, Павел подошел к самой двери и тут неожиданно для самого себя громко спросил:

– Кто там?

– Тишков Павел здесь проживает? – раздался из-за двери веселый голос. – Вам телеграмма! Откройте, пожалуйста!

– Ага, – сказал Павел и потянулся к замку, но тут Алексей сильно пихнул его в плечо.

– Ты кретин! – прошипел он. – Ты за столько лет мог поставить в дверь глазок? Как мы увидим, кто там?

– А мы дверь откроем, – виновато произнес Павел.

Алексей покрутил пальцем у виска:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы телеграммы мужики разносили?

– Видел, – сказал Павел.

Алексей уставился на него с пьяным негодованием.

– Хорошо, я поставлю вопрос иначе, – сказал он. – От кого ты ждешь телеграмму?

– Да ни от кого не жду, – пожал плечами Павел.

– Вот! Ты не ждешь, а ее приносят! И что это значит?

– А что это значит?

– А то, что за дверью менты – вот что!

– С какой стати? – захлопал глазами Павел, но тут же лицо его покрылось смертельной бледностью, и он задышал так, будто только что пробежал стометровку.

Охваченный подозрением, что за дверью менты, Алексей был настроен очень решительно.

– Уходить надо! Пока не поздно, – прошептал он Павлу в ухо. – Гараж у тебя далеко?

– У меня машина под окнами стоит. Ее из кухни видно.

– Отлично! Сейчас вылазим в окно, и ты заводишь свою тачку. Если что – я их задержу.

Завороженный его гипнотическим взглядом, Павел кивнул. В голове у него было совершенно пусто, горло перехватывали спазмы.

В дверь забарабанили ладонью, и тот же голос спросил:

– Эй, хозяин, ты не заснул там часом? Мне ведь еще двадцать адресов обежать надо. Открывай!

Алексей поволок Павла на кухню, подтолкнул его к окну, а сам сделал несколько глотков прямо из горлышка бутылки.

– Вот что открывай! – пробормотал он. – И вперед! Я тебя прикрою.

– Да как же? – трясущимися пальцами Павел никак не мог ухватиться за шпингалет. – У нас же ни денег, ни хрена нет… Куда мы поедем?

– Германа искать, – убежденно заявил Алексей. – Найдем – и будут у нас с тобой деньги. А эта жизнь – ну ее на хрен!

Он хищно оскалился и махнул пистолетом. Павел все-таки открыл окно и выглянул наружу. По стеклам бил дождь. Во дворе мокли «Жигули» и шли рябью лужи.

– Я хоть плащ надену, – сказал Павел нерешительно.

– Некогда! – Алексей толкнул его в спину. – Лезь, я сказал!

Но Павел вдруг заупрямился.

– Да ну, глупость какая! – буркнул он, демонстративно усаживаясь на стул. – Никуда я не побегу. Глупо это, понимаешь? Хочешь – сам беги, я тебя не выдам. Бери ключи от машины и уезжай, – он снял с полочки ключи и сунул их в руку Алексея. – Я пойду поговорю с ними, а ты пока можешь вылезть в окно.

– Дурак ты, Пашка! – делаясь внезапно равнодушным, сказал Алексей. – Дураком и помрешь, и я с тобой заодно. Ладно, не хочешь бежать – черт с тобой. Будешь локти потом кусать. Но не хочешь, значит, не хочешь. Пошли тогда вместе разговаривать. На-ка, возьми! – Он сгреб со стола и сунул в руки Павлу кухонный нож.

– Это зачем? – ахнул Павел, но тем не менее нож взял и спрятал его за спину.

Они подошли к двери и прислушались. Было тихо. Они переглянулись, и Павел шепотом спросил:

– Ушел? – В голосе его звучало облегчение.

– А хоть бы и ушел, – пробормотал Алексей. – Расстроился, что ли?

Павел хотел сказать, что нисколько не расстроился, но в этот момент в дверь опять забарабанили.

– Ну вот что, – решительно заявил Алексей, – хватит в прятки играть. Открывай! А я вот тут постою…

Он отступил в угол с тем расчетом, чтобы его не было видно, когда откроется дверь. Павел, по-прежнему сжимая в одной руке нож, другой неуверенно потянулся к замку и незнакомым голосом, который удивил его самого, произнес:

– Хорош долбать! Сейчас открою.

Щелкнул замок, и в дверь сразу же протиснулся улыбающийся до ушей мужик с простоватой физиономией и крепкими, как у грузчика, плечами. Он был в помятом плаще, без головного убора и совсем не походил на почтальона. Он с интересом посмотрел на напряженное бледное лицо Павла и спросил:

– Ты – Тишков? Что же ты, брат, тормозной такой? Стучу к тебе полчаса уже, все ладони отбил… Керенки в подушку зашивал, что ли?

Павел намеренно давил на дверь, не давая мужику проникнуть в прихожую целиком. Сделать это было непросто – одна рука у него была занята ножом и спрятана за спину, а мужик попался настырный и сильный.

– Где телеграмма? – вспомнил Павел. – Давай телеграмму! Куда прешь? – Он начинал поневоле заводиться от чужой наглости.

– Дай войти, будет тебе телеграмма! – пропыхтел мужик. – Дикий ты какой-то, Тишков, ей-богу!

Павел давил на дверь, старался изо всех сил, но мужик одолевал, и Павла взял страх. Не было уже никаких сомнений – не из-за телеграммы пришел сюда этот незваный гость. Что-то другое было у него на уме.

Павел совсем позабыл про Алексея, который прятался за дверью. Он трусил и злился одновременно. Что там ни говори, а никакого права не было у этого человека так грубо ломиться в его квартиру. Чувствуя, что сдает, и испытывая унижение от этого, Павел не выдержал. Он наконец отпустил дверь, отскочил назад и вытянул перед собой руку с зажатым в кулаке ножом.