Салтар (2)! Теперь понятно, почему оторванные промышляют в Сатитару. Неужели из него был сделан целый город?

Итак, глаза солидарны с моей интуицией. А вот реальность почему-то говорит об обратном.

Мне уже почти хочется, чтобы это оказалось всего лишь проверкой, устроенной Асти. Розыгрышем. Неправдой. Потому что поверить в то, о чем шепчет мне подсознание, просто невозможно. Так не бывает.

Но разве можно такое подстроить? Искусственно вызвать шквал интуиции и образов? Поверить в это еще сложнее.

— Здесь был проход в другое измерение. Дыра, — я говорю это уверенно, хотя догадываюсь, что вызову у окружающих взрыв хохота.

Однако никто не смеется. Цисса торжествующе распрямляется, а губ Треора Асти касается улыбка — как же странно видеть вечно сурового арзиса улыбающимся! Тимериус задумчиво потирает подбородок, и в этом жесте мне тоже чудится скорее одобрение, нежели недоверие, а вот Никель… Отчего-то мне даже страшно смотреть в сторону мужа. Он явно в шоке.

— Что значит «была»? — Ник не подвергает сомнению мое заявление в целом, цепляясь всего за одно слово. Кстати, ключевое во всем моем утверждении. Именно оно — апофеоз всей дикости происходящего. Убери его, и все вернется на круги своя. Но вот с ним…

— Потому что сейчас ее нет, — эту фразу произнести оказывается куда сложнее. Она тянет на сенсационное открытие или на сенсационную глупость.

Дыра не может просто взять и исчезнуть, как и не может появиться по волшебству или воле человека. Проходы между вселенными — крайне сложные, устойчивые особенности пространства-времени. Их возраст, как правило, исчисляется десятками, а то и сотнями тысяч лет. И застать момент ее «рождения» или «смерти» — явление почти нереальное.

На лице Ника отчетливо проступает недоумение. Вижу, как он в срочном порядке вспоминает, была ли среди списка дыр в Атлантисе та, что находится на дне моря, в огражденном куполом Сатитару. Ответ проступает там же, выражаясь в глубоком, почти суеверном ужасе.

Ее не было.

— Как вы догадались, къерра? — спрашивает Цисса. Он смотрит на меня сверху вниз, и теперь, помимо вечного веселья, я вижу в его глазах уважение.

— Почувствовала, — я тоже меряю его взглядом. Не думает же он, что я так легко раскрою свои секреты? Ну… ладно. Чуть-чуть прихвастнуть можно. — Здесь все буквально вопит о пространственной аномалии. Воздух, стены, даже пол… Приглядитесь, и вы заметите. Ты чувствуешь это, Тим?

— Да. Будто кто-то ударил острым шилом по коже. Рана вскоре затянулась, но на ее месте остался шрам… — Задумчивое выражение лица Тимериуса сменяется на подозрительное. Никель молчит, поэтому озвучить дружно посетившую нас мысль приходится хамелеону. — То есть, вы знали об этом?

Цисса с командором переглядываются. Оправдываться перед атлантом с короткой стрижкой? Еще чего! Но я также выражаю живой интерес по данному вопросу, и военным приходится объясниться.

— Не совсем. Мы предполагали, — Треор Асти задумчиво почесывает голову самым обычным, человеческим образом, чем вызывает новый прилив моей симпатии. — Около месяца назад эксперты сообщили мне о слишком большой концентрации темного вещества в этой области Сатитару и сделали предположение, что повышение вызвано появлением нового прохода между мирами. И къерра это предположение блестяще подтвердила.

То есть, моей задачей в Сатитару было опытным путем подтвердить необычную теорию, выдвинутую учеными Треора. Подтвердить её, ни о чем не догадываясь. Просто блестящий эксперимент. Лабораторная крыска Варисса вполне справилась и теперь получит свое заслуженное угощение.

Не жизнь, а сказка.

— А пропавшую девушку вы выдумали, чтобы запутать меня?

— Нет, что вы! Работница и правда исчезла. Собственно, благодаря этому мы и зафиксировали остаточный след от прохода. Искали одно, а нашли другое, как говорится…

— И она была простым человеком?

— Верно. Сначала ее искали обычными методами, а когда дошло до сканирования окружающего фона на предмет темного вещества, дыры уже не было. Мы думаем, проход просуществовал недолго — день или два, а потом исчез сам собой.

Меня беспокоит затянувшееся молчание Никеля. Я не умею читать его, но чувствую эхо растерянности и замешательства, просачивающихся через нашу мысленную связь. Впервые ощущаю, как канал связи, ранее всегда работающий в одностороннем направлении, сбоит и начинает пропускать наружу часть его эмоций. Он явно догадывается, чем это грозит нашей экспедиции.

— А вы что скажете, къерр Никель? Вы зарекомендовали себя как специалиста по кротовым норам.

— Боюсь, после ваших слов мне больше нечего добавить. «Остаточный след» от дыры? «Возникла и вскоре исчезла»? В голову приходит лишь теория нестабильности кротовых нор — старая и не очень-то популярная…

— Я далек от физики, къерр, — Асти перебивает его. — Что за теория?

Ох, какой опасный вопрос! Вижу нехороший блеск в глазах Ника. Если дать ему волю, он грозит похоронить всех нас, завалив научными терминами. Долгое молчание неизбежно прольется лавиной из слов.

— Боюсь, это не самое лучшее место для столь любопытного диспута… — пытаюсь отвратить неотвратимое. Это все и правда чрезвычайно интересно, но моя рука уже буквально отваливается. Я устала быть подставкой для освещения.

— Место как раз-таки самое подходящее! — Никель горько смеется, забирает у меня огонь и садится прямо на землю, привалившись спиной к обугленной стене. Упирает основание факела в каменные плиты, держа его на вытянутых руках перед собой. Я следую его примеру. После секундного колебания, пачкать или нет белоснежные атлантйиские задницы, Цисса и Треор тоже садятся на землю. И лишь Тимериус остается на ногах, всем своим видом выражая, что скорее свалится от усталости, чем повторит за набилианцем.

— Есть старая гипотеза о существования «временных» проходов между мирами. Временные, или нестабильные, или саморазрушающиеся дыры — это дыры, не имеющие постоянной локализации в одном и том же месте. Загвоздка «временных» проходов в том, что короткоживущую дыру тяжело найти. Она не видна глазу, и обычный человек, наткнувшись на нее, даже ничего не заподозрит. Сильный странник вроде Вариссы сможет почувствовать ее, но только если окажется рядом — а это, как вы понимаете, слишком маловероятное событие.

Асти с минуту переваривает его слова.

— Просто скажите: вы считаете, саморазрушающиеся проходы между мирами возможны?

— Эммм… Глобальные отслеживания фонового распределения темного вещества только-только начинают входить в обиход. Со временем… после того, как экспериментальные данные накопятся в достаточном объеме… можно будет говорить о дальнейшем развитии этой теории… — помимо того, что Никель авантюрист, он в первую очередь ученый, и ему тяжело заявлять о возможности события, прежде считающегося невозможным.

— Да, — говорю я, и беру на себя ответственность за смелые предположения.