Прихожая получилась вполне симпатичная: светлые серо-зеленые обои с золотым оттенком под цвет глаз Лавентина, когда в лицо ему светит солнце. Даже подставка под обувь и столик с миской для визитных карточек вполне приличные. А у двери нафантазировала милейшую вешалку из чугунных котят с хвостами-крючками.

Подумав, еще и зеркало большое на полстены вообразила.

И коврик.

А диванчик парчой отделала. И в целом могла собой гордиться, хотя все выглядело сурово в сравнении с прежними интерьерами.

Ту обстановку мама Лавентина придумала, и теперь, когда она пропала, мне до холода в животе стало неудобно, что я все разрушила.

Я опустилась на диван. На душе было муторно. Вдруг накатил ужас: а если с Лавентином что-нибудь случится и я застряну здесь навсегда? Даже руки задрожали.

В приоткрытую дверь моей «квартиры» заглянула Вера. Оглядев прихожую, улыбнулась и закивала.

– Мне тоже нравится, – подтвердила я.

Вера жестом позвала меня на кухню.

Стена хрипло известила:

– Вам письмо.

– Мне?

– Да.

– Но я никого здесь не знаю.

– А письмо пришло, – просипела стена. – Почтальон просит разрешения вручить его вам. Пускать?

– В целом за последние полторы недели у нас есть семь странных происшествий с главами рода и их близкими. – Министр вновь открыл верхнюю папку. – С длоркой Какики накануне смерти произошел несчастный случай. Вывеска магазина швейных принадлежностей упала перед ней. Могла убить. Начали расследование, но дело закрыли после ее смерти.

У меня волосы вставали дыбом, пересохло во рту. Министр сдвинул папку:

– А в дом матери покойного Какики, проживающей в городе, перед этим случаем залезли воры. Их спугнул поваренок, спавший в передней.

– И где мать Какики сейчас? – У меня начинали мерзнуть руки.

Вместо ответа министр зазвонил в колокольчик, велел взмыленному секретарю:

– Отряд полиции на Восточную Садовую двадцать пять! Пусть проверят, как себя чувствует обитательница дома. – Поймав мой умоляющий взгляд, министр добавил: – И пришлите какого-нибудь следователя из особого отдела, нужно выполнить срочное поручение.

– Маму будут искать?

– Да, – неохотно подтвердил министр.

– А что за другие происшествия? С кем?

– Перландия Мондербойская получила приглашение на собрание садоводов столицы.

– Мать Смуза? – Представил эту старушку-мумию. – Разве она еще выезжает?

– Случается. Позавчера должна была ехать на это собрание, но из-за твоих экспериментов с растительностью, – министр выразительно на меня посмотрел, – опоздала почти на час. В клубе садоводов выяснилось, что собрания не планировалось.

Я вскинул брови. Министр продолжал:

– Она мнительная. Написала заявление в полицию, приложила пригласительный билет, требовала расправы над шутниками. В общем, давила, пока заявление не приняли.

– А еще с кем неприятности случились?

– С невесткой Вериндера. Он сопровождал ее в театр вместо срочно вызванного в часть супруга. На их карету напали. Предположительно грабители. Один прыгнул внутрь с ножом, но Вериндер его отделал. Длорку слегка задели лезвием. – Министр медлил, поглаживая лист протокола. – Она и ее муж после смерти Вериндера возглавят род.

Мы посмотрели друг на друга.

– Это удар по главам рода, – тихо сказал министр. – Вериндеры – военный род, Мондербойские держат подряды на военные поставки. Какики… среди них много служащих министерств. Ты уже пять лет обеспечиваешь нашу армию новейшим стратегическим оружием.

– И как это согласуется с тем, что мама наложила брачное проклятие? Если она попала к врагам, желающим уничтожить глав рода, зачем это делать? Они же должны были ее… – горло сдавил спазм. – Убить.

– Шантаж. Обменять ее жизнь на твой отказ от разработок нового оружия и на образцы уже созданного шаг достаточно эффективный. А брачное проклятие… – Министр пожал плечами. – До заключения брака ты был лишь хранителем рода, но не главой и не мог полностью использовать силу. Скорее всего, она таким образом хотела тебя защитить.

– Но если бы я не успел жениться, я бы вовсе лишился силы.

– И спас свою жизнь от врагов, ведь тогда ты не мог бы заниматься разработками.

– Жестоко.

– Проклятие дает час на заключение брака. Уж за час ты бы нашел жену, риск был минимальным, а в обмен ты получал полную силу рода. Твоя мать не могла предвидеть, что ты призовешь жену из другого мира и откажешься подтверждать брак.

Министр неистово зазвонил в колокольчик. Секретарь, приглаживая выбившуюся прядь, заскочил в кабинет:

– Следователь прибыл.

– Отлично. Выделите по пять полицейских на круглосуточную охрану домов длоров Бабонтийского, Вериндера и Мондербойского. Вызовите двух офицеров для сопровождения длора Бабонтийского.

Я тяжко вздохнул. Неожиданно министр добавил:

– И пять охранников приставьте к моему дому. Обратитесь в военное министерство с требованием усилить охрану дворца, принцессы и острова длоров в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Министр Алвер может получить разъяснения лично у меня. Следователь пусть подождет еще пару минут, я позову.

Кивнув, секретарь поспешил скрыться. Я накрутил перышко из веера Сарсанны на палец:

– Усилить охрану дворца?

– Да. – У министра заходили желваки, направленный в никуда взгляд стал леденящим. – Если ты не забыл, император тоже глава рода. – Он тряхнул головой и строго посмотрел на меня. – Лавентин, пожалуйста, веди себя осторожно. Сейчас ты посетишь морг, переговоришь с патологоанатомом и потом под присмотром офицеров сразу домой.

– Но…

– Никаких «но», Лавентин. Ты мне нужен живой и здоровый. Так что либо смиряешься с мерами предосторожности, либо я запираю тебя в самой глубокой и охраняемой лаборатории, и там ты…

– А что за лаборатория? – Вопреки мрачным обстоятельствам, во мне бабочкой затрепетала жажда исследования. – Я хочу посмотреть.

Министр закрыл лицо рукой и покачал головой. Потом устало посмотрел на меня.

– Тогда я запру тебя в камере, где не будет ничего, ни одного твоего любимого эмбриончика, ни книг, ни интересных инструментов, только ты, койка и горшок.

– Лучше маму мою найди, – грубее, чем хотел, отозвался я.

Повисла пауза. Лицо министра оставалось бесстрастным, но интонации голоса изменились:

– Сделаю все возможное.

«Ну а я сделаю все возможное со своей стороны. – Я опустил взгляд на лежавшие на краю стола кандалы. – Только больше такой глупости, как посвящение тебя в свои дела, не сделаю».