– Паганель… линь… тяни… – только и смогла она прошептать в микрофон, но робот все же ее понял, так как скольжение замедлилось, остановилось, а потом сильнейший толчок проволок Зою на несколько метров вперед.

И она увидела мотор.

Черный шар висел внутри выложенного шестигранными плитами помещения. Множество словно бы высеченных из мрамора человеческих торсов вращались вокруг нее, привязанные отходящими из спилов шей, рук и ног черными трубками. Они как спутники обращались вокруг планеты – странные и нелепые, жутко неуместные.

Зоя стояла на четвереньках, не в силах встать. Но затем стальные руки сомкнулись на ее поясе, подняли. Паганель.

– Нужно перерезать трубки, – сказал робот. – Тогда мотор остановится. Ты сможешь мне помочь?

– Да… – Зоя несколько раз глубоко вздохнула и поняла, что ни при каких обстоятельствах не сможет коснуться того, во что превратили человеческие тела. – Да, я помогу…

– «Исследователь-один», еще раз повторяю – немедленно возвращайтесь на корабль, – металлически произнес динамик голосом Гора. – «Исследователь-один»…

Тюлюлюхум аахум.

Странная фраза продолжала звучать в голове Зои с той секунды, что они покинули «Шрам», не отпуская ни на мгновение. Хотелось стукнуться лбом о гладкую поверхность пустолазного костюма и хотя бы болью прекратить ее.

Тюлюлюхум аахум.

– Ты ведь тоже его слышишь, Паганель? – спросила Зоя.

– Сигнал принимается устойчиво в ультракоротком диапазоне. Анализаторы выявляют сложную структуру, требуется дополнительная обработка.

Капсула приближалась к Фобосу. Мертвенно-бледная поверхность. Будто дно самой глубокой морской впадины, внезапно освещенное прожектором батискафа.

– Это сигнал о помощи, – сказала Зоя. – Почему никто его не слышит?!

– «Исследователь-один», вызываю «Исследователь-один», – продолжал динамик голосом Гора, но Зоя не хотела ни о чем говорить.

Тюлюлюхум аахум.

Что же это такое, как не отчаянный зов о помощи? Такой отчаянный, что нет сил ему сопротивляться. Да и зачем?

Капсула перешла в горизонтальный полет. Крошечный спутник. Это не Луна. Это какой-то случайный камень, захваченный гравитационным полем планеты. Или все же не камень? И не захваченный, а специально сюда прилетевший?

– Зоя, это опасно – садиться на поверхность Фобоса без подготовки.

Кто это сказал? Кто это сказал?! Гор?

– Зоя, подумай…

Паганель! Добрый металлический Паганель.

Тюлюлюхум аахум.

Кто-то там, на этой самой поверхности, требует помощи. Так неужели они, советский космист и советский робот, у которого на груди отчеканена красная звезда, будут думать о какой-то опасности, о какой-то подготовке?!

– «Красный космос» вызывает ЛР-семнадцать, «Красный космос» вызывает ЛР-семнадцать.

– ЛР-семнадцать слушает, – ответил Паганель.

– С вами говорит штурман корабля Гор. Приказываю вам взять на себя управление исследовательской капсулой и немедленно направить ее на стыковку с «Красным космосом». Второй пилот Громовая отстраняется от выполнения задания. Как вы меня поняли, ЛР-семнадцать?

Зоя крепче сжала рычаги управления, словно ожидая, что Паганель будет вырывать их у нее, пытаясь перехватить управление. Ну уж нет.

Тюлюлюхум аахум.

– ЛР-семнадцать вызывает «Красный космос». Докладываю, что движемся по пеленгу принимаемого сигнала, предположительно сигнала о помощи. Источник находится на поверхности Фобоса. Считаю ошибкой брать управление на себя и возвращаться на корабль до выяснения объема требуемой терпящим бедствие помощи.

Тюлюлюхум аахум.

– ЛР-семнадцать, вы нарушаете второй закон тектотехники. Апеллирую ко второму закону и требую повиноваться полученному приказу.

Зоя напряглась. Паганель обязан подчиниться апелляции, даже если он того не желает. Вот сейчас, сейчас он сделает это – встанет и стальными ручищами схватится за рычаги. И что тогда делать?

Тюлюлюхум аахум.

Сигнал все сильнее. Зоя почти молилась, чтобы они увидели его источник. Какой? Например, сброшенный на поверхность Фобоса маяк. А лучше – посадочную капсулу со «Шрама», будь он проклят.

– Не могу подчиниться апелляции, – отчеканил Паганель. – Приоритет первого закона тектотехники.

Зоя улыбнулась. Паганель. Милый железный Паганель. Он не подведет. Он на ее стороне.

Тюлюлюхум аахум.

Если бы не оптика Паганеля, Зоя бы не заметила посадочный модуль «Шрама». Она ожидала увидеть нечто вроде их собственной капсулы, а он походил на неопрятную груду камней, притаившуюся в одном из небольших кратеров, что усеивали серую поверхность Фобоса.

– Вижу посадочный модуль, – сказал Паганель и протянул руку к обзорному стеклу. – Вот он.

– Уверен? – Зоя заколебалась. – Это какие-то камни…

– Инфракрасный спектр излучения характерен для работающего в холостом режиме ионного движителя.

– Хорошо, садимся.

Капсула замедлила полет, зависла над кратером.

Фобос.

Поверхность спутника Марса.

А над ними – и сам Марс, расчерченный тонкими и толстыми линиями каналов. Словно огромная цветная иллюстрация классических карт Скиапарелли. Зоя стояла и смотрела на Красную планету, не в силах оторваться от ее великолепия. Отсюда, с Фобоса, через стекло колпака пустолазного костюма он выглядел совершенно иначе. Было видно, как по его рыжеватому диску движется мутная волна очередной пылевой бури. И что полярная шапка поблескивает даже под скудным светом далекого Солнца. А где, кстати, оно? Ах, вот. Неужели такое крошечное? А где Земля?

– Зоя, – позвал Паганель, и она с трудом оторвалась от созерцания неба.

Что Фобос? На первый взгляд – самый обычный кусок космического камня. Серый и унылый, с таким близким горизонтом, что страшно сделать лишний шаг, кажется, будто, как пресловутый средневековый монах, обнаружишь край земли, за которым откроется космическая бездна.

Ничтожное тяготение. До того ничтожное, что каждый шаг оборачивается затяжным прыжком. Им с Паганелем пришлось совершить несколько таких полетов, прежде чем достичь остатков модуля «Шрама». Уже при ближайшем его рассмотрении стало понятно – живых они в нем не найдут.

Судя по всему, модуль на каком-то этапе сближения с Фобосом потерял управление и с такой силой ударился о его поверхность, что раскололся на две половинки, будто глиняный кувшин. Часть обломков силой удара отбросило обратно в космос, и они наверняка превратились либо в спутники Фобоса, либо самого Марса. Часть рассеялась по поверхности, и Зоя с Паганелем натыкались то на куски обшивки, то на мотки проводов и обрывки труб. Кресло пилота по мрачной иронии катастрофы сохранилось в целости и сохранности и стояло среди обломков, будто приглашая присесть усталого путника.