Приходя к нему, Зоя несколько раз стукала пальцами по круглому смотровому стеклу, сообщая о своем появлении. Со временем она стала замечать, что Морозко все же реагирует на ее визиты. Ей даже казалось, что она пару раз уловила взгляд, брошенный на нее.

Именно там и застал ее разъяренный Багряк.

– Вот ты где, – злым свистящим шепотом произнес движителист, схватил ее за плечи и больно прижал к ледяным трубам морозильника. – Ты чего же творишь, гадина?

До этого Зоя старалась не думать о Багряке. Встречались они редко, а в связи с карантином она уже несколько суток его не видела ни в столовой, ни в кают-компании, где он обычно просиживал над шахматами, в одиночку разбирая очередной этюд, сверяясь с микрофишами.

– Что… что… с вами? – Зоя старалась отстранить его руки, но Багряк еще крепче впечатывал ее в стылую трубу.

Затем он вдруг обмяк, оплыл, отпустил Зою. Выглядел движителист чуть получше запертого в холодильнике мертвеца.

– Плохо мне, – сказал Багряк глухо. – Дерьмово… Скорей бы на Марс… Там будет легче…

– Обратитесь к Варшавянскому, – зло сказала Зоя.

– Он и так каждый день меня осматривает, – криво усмехнулся Георгий Николаевич. – Но он и с этим разобраться не может, – мотнул он головой в сторону морозильника. – Душно здесь, понимаешь, душно!

Пот и в самом деле проступил крупными каплями на его лбу, а голос из-под маски доносился все глуше.

И вдруг Зоя поняла. С Багряком происходило ровно то же самое, что и с заг-астронавтом, – ему не хватало некрополя. Он словно находился в атмосфере, где с каждым днем становилось все меньше кислорода.

– Рядом с тобой легче, – вдруг сказал Георгий Николаевич. – Хуже всего рядом с командиром, а с тобой легче… Скорей бы на Марс… Подальше от всего этого…

Он подошел к окошку и долго смотрел внутрь морозильника.

– Неужели и мне такое предстоит? – произнес Багряк и посмотрел на Зою. – Уж лучше… – он не договорил и зашагал прочь по коридору.

Зоя смотрела ему вслед, а когда вернулась взглядом к окошку морозильника, увидела выведенную на нем черным надпись: «Armstrong».

В 20:00 по бортовому времени командир корабля «Красный космос» Борис Сергеевич Мартынов по переговорной системе обратился ко всем членам экипажа:

– Друзья, по согласованию с ЦУПом, нашим главным приоритетом назначен Фобос. Высадка на Марс откладывается до завершения предварительных исследований следов инопланетной цивилизации. Прошу Полюса Фердинатовича подготовить свои предложения по программе исследований.

Через сутки началась подготовка высадки исследовательской группы на Фобосе. На этот раз в нее вошли Полюс Фердинатович Гансовский, Георгий Николаевич Багряк и Паганель. Борис Сергеевич колебался – кого назначить пилотом экспедиции, но все же решил выбрать Зою Громовую, как уже побывавшую на Фобосе. Варшавянский подтвердил, что физически и психологически Зоя готова к этой работе.

«Красный космос» нес на своем борту две двухместные капсулы, предназначенные для внешних осмотров корабля и проведения ремонта в случае неисправности, для чего капсулы имели выдвижные манипуляторы.

Но капсула из-за своей малости не годилась для переброски разведывательной группы и ящиков с оборудованием на Фобос. Поэтому Полюс Фердинатович предложил воспользоваться одним из вагонов марсианского поезда, приспособив к нему капсулу в качестве толкача. Ничтожная гравитация спутника позволяла подобной спарке и сесть, и взлететь, а кроме этого, разведывательная группа получала на поверхности опорную базу на случай непредвиденных обстоятельств.

Гор, Багряк и Зоя вышли в открытый космос и произвели демонтаж части марсианского поезда, которому еще предстояло целый год колесить по поверхности Марса. После того как вагон, который, конечно же, ни на какой вагон не походил, а округлыми очертаниями напоминал лунный пылевой рейсовик, что курсируют между Луноградом и многочисленными научными станциями в Море Ясности, повис около «Красного космоса», эта же группа смонтировала на нем стыковочный узел, и Биленкин виртуозно состыковал капсулу с вагоном.

Между получившимся исследовательским модулем, с легкой руки Биленкина нареченным «Осликом», и кораблем протянули фалы и приступили к погрузке оборудования, цепляя ящики и контейнеры к веревкам, которые тянул Паганель и сгружал в вагон.

Наконец все приготовления были завершены, «Ослик» отшвартовался от «Красного космоса». Зоя не отказала себе в удовольствии совершить лишний маневр облета корабля, чтобы еще раз полюбоваться на него во всей его суровой красоте, и лишь затем повела «Ослика» к Фобосу. Через каких-то полчаса они уже разгружали модуль, разворачивали буровое оборудование, гравиметры, опорные базы эхолокатора и станцию связи.

Магнитный лифт сработал точно так же, как и в первый раз, мягко подхватив исследователей и опустив их на самое дно колодца. Еще на корабле было решено начать обследование Фобоса с зала Ганеши, как назвали лежащего в кресле слоноподобного инопланетянина, куда Зоя и провела всю группу. Могучий Паганель тащил ящики с оборудованием.

– Интересно, интересно, – приговаривал Гансовский, обходя зал по кругу и рассматривая находку со всех сторон. – Скульптура, говорите? – задумчиво спросил, скорее всего, самого себя Гансовский. – Паганель, будь добр, установи вот эту коробку здесь. Помогите мне, друзья.

Многочастотным эхолотом Полюс Фердинатович планировал просветить Фобос и составить карту его коридоров, но сейчас он направил раструб излучателя на фигуру Ганеши и склонился над экранчиком визора. Непонятные серые тени мельтешили среди зеленых линий координатной сетки.

– Ага… уга… а если так… можно и вот так… – бормотал Полюс Фердинатович.

– Ну, что? – спросила, сгорая от любопытства Зоя. – Из чего он сделан?

– Из чего сделан? – задумчиво переспросил Гансовский. – Похоже, из того же материала, что и мы с вами, голубушка. Из плоти и крови, из плоти и крови.

– Хотите сказать, что это никакая не скульптура, а – живое существо? – уточнил Багряк.

– Насколько оно живо именно сейчас, я не готов сказать, но ультразвуковая локация показывает наличие у него внутренних органов, – сказал Полюс Фердинатович.

– Вот черт, – пробормотал Георгий Николаевич.

Из зала Ганеши выходило три коридора, словно соблазняя членов группы разделиться и обследовать каждый. Паганеля решили оставить в зале, чтобы он по вызову любого из исследователей мог прийти ему на подмогу. Зоя выбрала себе крайний левый коридор, который вскоре привел ее в следующий зал.

Никаких скульптур и окаменевших существ здесь не было, только стояли металлические амфоры в рост Зои и выше. Узкие, со вздутием в верхней трети и отчетливо видной тонкой линией, отделяющей крышку. Зоя сообщила о находке Полюсу Фердинатовичу, и оказалось, что ей повезло больше, чем остальным: Багряк уткнулся в тупик, а Гансовский продолжал идти по пустому коридору и ничего примечательного пока не смог обнаружить.