– Все в порядке! – через силу улыбнулась Жанна. – Рубинштейна, двадцать пять…

Мелодичный голос навигатора внушал надежду: «Построен маршрут…»

– Поехали?

– Поехали! – через силу улыбнулась Жанна.

Дорога заняла двадцать четыре минуты. За время пути стемнело, дождь смешался с мокрым снегом. Езда по освещенным улицам города немного успокоила разбушевавшиеся нервы. Тихо запела свирель. Три долгие ноты, разделенные полутоном. Словно старательный ученик осваивает новую мелодию.

Не… ходи… туда…

Жанна потрясла головой, дернула себя за мочку уха, будто вытряхивая воду после купания.

Не… ходи… туда…

– Заткнись!

Коротко остриженный затылок шофера подался вперед, словно он получил подзатыльник от чокнутой пассажирки.

– Триста семьдесят рублей! – сказал он, не оборачиваясь.

Жанна протянула пятисотенную купюру.

– Сдачи не надо!

Ей до смерти не хотелось покидать уютный салон автомобиля! Дать еще тысячу, чтобы этот румяный парень отвез ее назад, домой, в теплую квартиру! Запереть дверь на все запоры, забраться в кровать под пуховое одеяло, а сверху накинуть шерстяной плед в крупную «шотландскую» клетку. И лежать так тихо-тихо! Слушая лишь шум своего дыхания и частые удары сердца.

«Клевая идея, подруга! – сказал чей-то чужой, резкий голос. – Только что ты будешь делать, когда наутро он не вернется домой?!»

– Спасибо!

Водитель обернулся к ней, положив локоть на изголовье соседнего сиденья. Он говорил с характерным акцентом, присущим жителям Беларуси.

– Вам нехорошо?

– Почему?

– Вы очень бледная…

– Все в порядке! Спасибо!

Она вышла на улицу, ветер облепил ее тело своими холодными лапами, как надоевший любовник. Нагло, цинично, по-хозяйски. От приступа озноба застучали зубы, ее охватила ледяная дрожь. Физическая природа страха. Габаритные огни такси померкли, машина укатила в сторону Невского проспекта. На улице стало как-то очень пусто. Жанна трижды глубоко вздохнула, подошла к дверям офиса, нажала кнопку вызова. Сверху на нее равнодушно взирал красный зрачок камеры слежения. Прошло около двадцати секунд, после чего прохрипел динамик:

– Слушаю…

Не… ходи… туда…

Три ноты, в тональности ре минор. В такой тональности звучит бессмертный реквием Моцарта. В детстве Жанна училась играть на фортепьяно.

– Я разговаривала с вашим секретарем. Фамилия Зинченко…

– Зинченко? – в искаженном голосе отчетливо слышалось удивление.

– Так представился секретарь господина Ямпольского!

Щелкнул электронный замок, и металлический голос приказал:

– Заходите!

Она шагнула вовнутрь, уловив запах кофе и жареного мяса, дверь захлопнулась за спиной, отрезая путь к отступлению. Ничего страшного в офисе не было. Обычная металлическая вертушка с индикатором для магнитных пропусков. За стойкой листал страницы планшета крепкий мужчина лет сорока. Он был одет в фирменный синий костюм с золотой эмблемой корпорации на месте нагрудного кармана. В серых глазах отразилось вялое любопытство.

– Паспорт!

Жанна молча протянула приготовленный заранее паспорт. Она успела заметить опущенные жалюзи на окнах, перехватив ее взгляд, охранник пробурчал:

– Мы уже закрылись…

– Если бы не приглашение вашего секретаря, я бы не приехала!

Внутри начала закипать ярость. Если это был дешевый розыгрыш, то она сгорит со стыда! Тем временем охранник старательно ввел данные ее паспорта в компьютер, протянул белую карточку со штрихкодом на лицевой стороне.

– Проведите…

Загудел замок, реле озарилось зеленым огоньком, вертушка повернулась, пропуская визитера.

– Пройдете по коридору, по стрелке. Дальше через двор налево, там будет подъезд с желтой табличкой… Вот такой! – Он постучал себя указательным пальцем по нашивке, и вернулся к изучению своего планшета.

– Мой паспорт… – через силу улыбнулась Жанна.

– Получите на обратном пути! – ответил охранник, не отрывая взгляда от мерцающего экрана.

– Вы не имеете права… – начала она говорить, но осеклась.

Мужчина поднял налитые кровью глаза. Свирепая ярость кипела в них.

– Получите на обратном пути!!! – процедил он сквозь зубы.

Держащие планшет пальцы побелели. Хоть и была Жанна напугана, но отметила сбитые костяшки. Такие же желваки над указательными и безымянными пальцами рук она видела у своего Сергея и любила их трогать, чувствуя твердые, как камни, мозоли.

– Ладно! – коротко сказала она. – Значит, на обратном пути!

– Такой порядок, – нехотя объяснил охранник. – Вот, возьмите! – Он протянул расписку с перечисленными паспортными данными.

Бумажка внесла некоторое успокоение. Паспорт ей вернут. Вряд ли солидная фирма, арендующая офис в историческом центре города, навесит кредит на безработную петербурженку! Она улыбнулась охраннику.

– До свидания!

Ответа не последовало. Жанна направилась по коридору, следуя жирной черной стрелке. Почему-то пропал страх, его место заняло любопытство. За время пути она встретила всего одного человека. Это был уборщик в синем комбинезоне. Пожилой мужчина широко улыбнулся, предъявив черную прореху на месте бокового резца.

– Я правильно иду? – махнула Жанна своей бумажкой, заменившей ей на время пропуск.

Уборщик вопрос проигнорировал. Он громыхал связкой ключей, стоя возле дверей с табличкой «ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА!».

Улыбка на его лице была похожа на восковую маску, глаза смотрели куда-то вбок.

– Черт вас всех побери! – выругалась Жанна.

Паника блокировала отточенный до мастерства механизм считки. В состоянии покоя она без особых усилий сумела бы угадать намерения и охранника, и уборщика. Верно говорят: страх хуже воровства! Он истончает душу, как ржавчина!

Стрелка привела ее к обычной двери с магнитным замком справа от ручки. Прислонив штрих-код, она услышала короткое гудение. Не удержавшись от жгучего любопытства, Жанна обернулась напоследок. Лицо уборщика было хмурым и нелюдимым, однако, встретившись с ней взглядом, он оскалил в мертвой ухмылке щербатый рот.

Двор офиса выглядел как картинка с постера. Ухоженный газон из искусственной травы, вымощенные панельной плиткой площадки, скамейки для отдыха в окружении вечнозеленых карликовых голубых елей. Совершенно неуместной была посредине двора машина скорой помощи. Белый кузов фургона почернел от дорожной грязи. Толстый парень в вязаной голубой шапочке разложил резиновые коврики, комья глины опадали с колес на сверкающий чистотой тротуар.