и испытать себя, сделать что-то значимое в своей жизни. Все же до этого он просто странствовал без конкретной цели. Разве что посмотреть новые места, а в остальном это было путешествие ради путешествия, и хотелось чего-то большего.

– Н-нет, не откажусь, – упрямо заявил мальчишка. На что старуха печально вздохнула.

– Вечно вы молодые... Непоседливые... Ладно, хоть долг перед смертью отдам. Иди сюда, постой рядышком. Нынче силы мои уже не те...

Парень послушно быстро подошёл к старой Каге. Та несколько секунд смотрела на него пустым взглядом, а затем подняла морщинистые руки, и начала водить ими перед юношей, будто бы перебирая нечто, видимое только ей. Зверолюду начало казаться будто бы его оплетают тысячи незримых нитей, а старушка перебирает, рассматривает их одну за другой. И вот что странно, Ирбис не мог понять действительно ли ощущал эти несуществующие нити, или он слишком надумывает и ему просто кажется.

Как бы то ни было, спустя десяток минут взгляд старой женщины вновь сфокусировался на лице гостя.

– Нашла я твоего... То, что может быть твоим Gothamin... Рядышком он совсем, – на выдохе сказала она, откидываясь на спинку кресла.

– Где?! – не сдержавшись, нетерпеливо вскрикнул парень. Но Кага не спешила отвечать, погрузившись в размышления. Затем все же нехотя заговорила: – Тебе нужно пойти с тем караваном, который у нас в деревне остановился.

– Ааа, и все?

– Да касатик, и все. Так ты найдешь то, что искал.

Молодой путешественник быстро глянул в сторону двери, и тихо пробубнил себе под нос: – Почему-то так просто оказалось...

На этот комментарий бабка ничего не ответила.

– Спасибо вам большое!

Старая женщина поняла чего хочет собравшийся уходить юноша, и не желая его задерживать, с грустью в голосе напоследок промолвила: – Беги уж. И не благодари меня.

Благодарный Ирбис быстро поклонился Каге, и собирался выбежать из дома, как вдруг неожиданно слабая старческая рука схватила его за запястье.

– Если сможешь, приходи ко мне касатик, чем смогу – помогу.

Она мягко улыбнулась вместо прощания, и отпустила парня.

– Обещаю бабушка! – крикнул он выбегая из избы.

Но далеко он не ушел. Вернее ему не позволили этого сделать. Сразу за оградой домика оракула он был грубо схвачен за плечо тем самым мужиком, который ранее чинил забор.

– Что?! – возмутился Ирбис, пытаясь вырваться из железной хватки. У него ничего не вышло, да и не ответили ему. Вместо этого подошли ещё два парня, и схватили зверолюда за руки. Мужик же отпустив путника молча пошел к дому Каги. Только сейчас мальчишка заметил, что на деревенской улочке необычайно людно. Собралось десятка два местных, мужчины и женщины. Некоторые держали в руках, вилы, мотыги, серпы, а кое-кто и косы.

Перепугавшийся юноша нервно сглотнул.

– Я ничего не сделал, отпустите! Я... Я сраз-зу уйду... – дрожащим голосом крикнул он, но тихо шептавшемуся люду не было до его оправданий и обещаний никакого дела.

Тем временем мужик уже скрылся в доме, и вновь вышел через пол минуты.

– Порядок, отпускайте!

Расслабившиеся парни тут же отпустили зверолюда, а народ начал расходиться.

– Извиняй, нужно было убедиться что ты ничего дурного не вытворил. Нашу Кагу мы обижать не дадим.

Ирбис выдохнул с облегчением. Сдержав возмущённое восклицание он осмотрелся.

– А где караван?.. – с обидой и недоумением в голосе спросил он пустоту, но ответил ему уже уходивший мужчина: – Дак уехали они, туда, – мужик махнул рукой, указывая направление, и Ирбис тут же сорвался на бег, с радостью покидая негостеприимную деревушку. Через пятнадцать минут он уже догнал караван, шедший в ту сторону, откуда немного ранее и пришел юноша. На ходу договориться о месте на одной повозок не составило проблем, ценой вопроса стала почти половина скромных сбережений парнишки. И вот он уже сидя в повозке, вместе с другими путниками ехал по ухабистой дороге.

***

Шел второй день как Ирбис прибился к торговому каравану, шедшему из столицы. Расспросы ничего не дали, никто из попутчиков и слыхом не слыхивал ни о каком gothamin. Поля сменились равнинами, а затем и вовсе начался сплошной лес. Он ехал в крытой повозке вместе ещё с пятью путниками. Все они были людьми, семейство Ламберк из четырех человек: отец с матерью - их имён узнать не удалось, их восемнадцати летний сын по имени Зак и девочка лет семи отроду - Сатин. Именно она и представила свою семью. А ещё с ними ехал сейчас задумавшийся о чем-то своем мужчина в широкополой шляпе, с не запоминающимся лицом, и завязанными в хвостик довольно длинными черными волосами, достававшими почти до лопаток, ножнами на поясе. Семейная чета оказалась отправившимися навестить родственников торговцами. Об этом рассказала девчушка, с первых же минут начавшая приставать к парню как банный лист.

– Ну покажи, ну покажи, пожалуйста! – канючила она без продыха.

– Н-нет! – как мог, отбивался от настойчивого ребенка молодой зверолюд. Это происходило из-за того, что во время их бесед Ирбис упомянул о своем умении становиться тигром. Девочка никогда не видевшая такого зверя всерьез вознамерилась во что бы то ни стало увидеть дивную зверюшку, пусть ей и будет несостоявшийся друид.

– Ты врешь! Соврал?.. Ну покажи! А я папу попрошу, он тебе вкусненького чего нибудь даст! – схватив покрытую шерстью руку парня обеими своими ручками, весело болтая и улыбаясь она начала водить ее из стороны в сторону, раскачивая все сильнее и сильнее. Это были ещё цветочки. Она уже успела несколько раз дёрнуть за хвост, и повисеть на ухе юноши.

– Н-нет! Сейчас точно не стану...

Замученный парнишка, которого ребенок похоже принимал за зверька, продолжал вяло отбиваться, уже почти и не оказывая сопротивления. Он может и был не против перекинуться в зверя, вот только перед этим было необходимо для начала раздеться, ведь одежда при превращении никуда не девалась, и из нее потом приходилось как-то выбираться в звериной форме. Но проблема была не в этом. Основной причиной постоянных отказов была необходимость потом принять свой обычный облик, при этом оказавшись совершенно голым перед толпой незнакомцев. Ирбис сгорал от стыда при одной мысли о подобном, а об объяснении подобного нюанса не могло идти и речи. Ему было проще провалиться сквозь землю, чем заговорить о таком. Все эта картина вызывала улыбки у ее