Не тороплю тебя. Просто я хочу, чтобы ты понимала, что я приехал за тобой. И я буду тебя добиваться.

Между нами остается сантиметров пятнадцать свободного пространства. И смотря ему в лицо, я не могу не заметить, что на губах у него осталась сахарная пудра — мой абсолютно не секретный банальный ингредиент для блинчиков и других домашних сладостей.

Рука на автомате тянется к его губам.

Я касаюсь большим пальцем нижней губы и провожу по ней, стирая белый след.

Он приоткрывает рот, скорее инстинктивно, чем осознанно, тянется ко мне. Руки Дамира оказываются на моих плечах, и почти сразу сползают к талии. Его парфюм, его теплота, его присутствие рядом кружат мне голову, мешая думать…

Я вспоминаю, как он касался меня этими руками везде, как нежно целовал и заставлял кричать. Гормоны, это все чертовы гормоны… Или нет? Оказавшись в объятиях, я безотрывно смотрю Дамиру в лицо, словно в замедленной съемке вижу, как он наклоняется ко мне. Паника смешивается в голове с похотью. Не в силах больше ждать и сомневаться, я тоже двигаюсь и сталкиваюсь с ним губами.

Стону в поцелуй, не в силах удержаться… Почти забытое ощущение. Его поцелуй.

Он осторожно раскрывает губы языком, и я позволяю ему, на слабых коленях упираясь в стол. Дамир определенно знает все тайны моих губ, знает, чего я хочу, к чему стремлюсь и от чего теряю голову. Я сдаюсь вихрю страсти, ощущая, как каждое касание его языка к моему приносит волнение в самых глубоких уголках души.

Мысли растворяются, а мир вокруг теряет форму, оставляя наше единение. Я чувствую, как он тяжело дышит, находясь на том же краю страсти, что и я. Его руки блуждают по моему телу, исследуя каждый изгиб, каждую крошечную деталь, щекоча и распаляя. Язык Дамира танцует в ритме моих стонов, которые уже становятся совсем неприличными… Мои руки, словно протягиваясь к нему, находят его волосы, и я берусь за них.

Стол дрожит под напором его движений…

Дамир скользит губами по моей шее, пряча дыхание в изгибах нежной кожи; находит чувственные точки, вынуждает меня прикрывать глаза от удовольствия. Я опускаю руки вдоль его спины. Он приближается к моему уху, слегка приоткрывая губы, шепчет, как ему давно хотелось сделать это со мной, это и многое другое… Он пробуждает чувства, которые давно были забыты, словно открывает дверь в замкнутый сад, наполненный ароматами страсти и желания.

Не знаю, что выводит меня из ступора… Сигнализация вдали, понимание, что меня ждут на работе, или что-то другое. Но явно не тот факт, что я целуюсь с бывшим мужем на кухне, чувствуя себя самой счастливой дурой на свете… Хвала богам, я все же решаю оставить дверь в этот чертов сад пока что закрытой. Всему свое время — приоткрыли, заглянули, и вон.

Я отстраняюсь от Дамира, прекрасно понимая его растерянный, даже немного дезориентированный вид. У меня те же чувства! Те же чувства. Как будто дорогу мне преградил огромный шлагбаум, и я только что стукнулась об него лбом.

— Прости? — спрашивает он.

Я хихикаю, запоздало прикрывая рот.

— Не то. Не стоит.

Он кивает. И опускается на корточки. Смотрит на мой животик и осторожно целует его — прямо через ночную рубашку.

Поднимается и тянется ко мне.

Дамир оставляет поцелуй у меня на щеке.

— До вечера тогда?

С трудом я вспоминаю, что он собирался съездить домой и взять вещи…

— До вечера.

* * *

Мое временное рабочее место — вплоть до декрета находится в уютном офисе бизнес-центра «Волна», на втором этаже и за дверью с золотистой вывеской «Катарина».

Именно так — владелица нашей небольшой «женской» компании пять лет назад была слишком восхищена тем фактом, что адвокат сумел отсудить у ее мужа почти сто тысяч долларов, а значит она могла начать дело своей жизни — открыть риэлтерскую контору. Думать о названии было некогда, на помощь пришла болгарская форма ее же имени — Катерина… Потом, как рассказывала мне начальница, подпирая мой стол внушительным бедром, у нее возникали иногда мысли поменять название на что-то «солидное и дорогое»…

— Но знаешь, милочка, — продолжала она доверительно, — как подумаю, сколько придется переоформлять… Пусть уже будет!

— Мне нравится ваше название. Оно выгодно выделяется на фоне всяких… «Олимпиков» и «Элитов», я так думаю.

— Милочка, а ты права, — посмотрела на меня внимательно Катерина. — Как ты говоришь тебя зовут, милая голубушка?

Так, можно сказать, началась дружба.

Катерина велела обращаться к ней «на ты», в конце концов, между нами было всего двенадцать лет разницы; а я взамен попросила почаще называть меня по имени… Примерно раз в неделю мы ходили вместе в небольшой ресторанчик, где я ела какой-нибудь салат, наблюдая за тем, как Катерина поедала второй бифштекс подряд.

Она говорила, что просто любит жизнь.

Любит еду, алкоголь, секс, мужчин, дорогие вещи. У нее все есть, хотя она и намекает иногда, что за ласку ей приходится платить. Катерина вообще не перестает удивлять меня своей открытостью, откровенностью, прямотой.

От такой подружки ничего не скроешь.

— Вита! — громогласно объявляет она о моем прибытии даже раньше, чем я успеваю поздороваться с девочками. — Ко мне, — делает широкий жест и скрывается за дверями. Я смеюсь, бросаю сумку на свой рабочий стол, и медленно, немного покачиваясь, иду в кабинет начальницы.

— Привет, Кать.

— Ну?! Как там прошло воссоединение? Дамир просил прощения?

— Ох… Просил, просил. Дай отдышаться хотя бы, — я присаживаюсь на мягкий диванчик в углу. — Кстати, Павловы не согласились на тот дом, что я показы…

— Нет, пока нет. Да это и не важно, не согласятся они, согласятся другие, дом же чудесный, — на одном дыхании произносит она. — Ты мне про мужа скажи.

— Ну… Все прошло хорошо.

— Детали, — сотрясает она руками.

— Мы говорили, да… — киваю, и она тоже, — много говорили. Он рассказал, что оборвал связи с отцом, юридические я имею в виду, и… Ну. Вроде бы и все, да?

Я тяну время, отчетливо понимая, что рассказывать Катерине о Дамире было довольно опрометчиво. Правда, выхода у меня не было, Катерина устроила настоящий допрос, чтобы выяснить, как долго я смогу работать в офисе, как долго дома, и планирую ли я после декрета работать здесь на полную ставку. Мне пришлось честно сообщить об обстоятельствах хаотичной смены места жительства и причинах, побудивших меня.

— Ты что сама-то решила?

— Я позволила ему остаться в городе.

— В квартире? — охает Катерина.

— Нет, Дамир будет жить отдельно.

— Ну это разумно, да… Потому