или гуляла по лесу, ну а уж чем она там занималась — её дело.

Уилла она нашла быстро: хоть поля и были бескрайни, но когда в них загорается маленькое солнце, не заметить его почти невозможно. Светился, конечно, не мальчик — сиял юноша рядом с ним — лет семнадцати на вид, не больше (хотя Фрида отлично знала, что ему за сорок), изящный, тонкий, как молодой тополь. Он что-то рассказывал Уиллу, и голос его так красиво вплетался в шёпот дождя, что Фрида даже не сразу решилась их окликнуть.

— Уилли?

Всадники обернулись — и Фрида подвела коня к ним ближе. Грэгори, она заметила, побледнел: значит, не ожидал, не знал… Что ж, и она не ожидала увидеть менестреля Лесного короля здесь, в Уайтхилле. Да ещё и гувернёром.

— Фрида! — завопил довольный и мокрый, наверное, до нитки Уилл. — Ты правда вернулась! Эви о тебе чуть не неделю трепалась!

— Господин Уильям, не «трепалась», а «говорила», — настороженно глядя на Фриду, поправил Грэг. — Что о вас подумает юная мисс?

— Ой, да чё она подумает, как будто не вместе яблоки тянули у Старого Виктора! — захохотал мальчик, и Фрида не выдержала: рассмеялась с ним в унисон. Почему-то вдруг стало легче — даже дышать.

— Вместе? Ты только на стрёме стоял, малыш, — невольно переходя на «низкий» язык, добавила Фрида.

— Да, а когда ты с яблони свалилась…

— Господин Уильям, уймитесь! — пересёк их веселье строгий (Фрида даже не знала, что он так может) голос Грэгори. — Мисс, прошу и вас вспомнить о приличиях. Не пристало компаньонке…

Уильям снова прыснул:

— Компаньонке!.. Грэг, ну ты скажешь! Это же Фрида, она моя старшая сестра!..

— … и мистеру Грэгори совершенно неоткуда было это знать, — закончила Фрида. — Уилли, правда, уймись. — Она убрала со лба мокрую прядь — с неё противно капало на нос. — Господа, вам пора возвращаться, не так ли? Леди Уайтхилл скоро приедет…

— И будет нам всем хана, как обычно, — вставил юный лорд Уайтхилл.

— Уильям! — шикнули на него в унисон Фрида и Грэгори. Последний добавил:

— Нам действительно пора ехать. Вы наверняка замёрзли, господин…

— Нет!

— Уилли, ты замёрз, — подмигнула Фрида. — И чем скорее ты поскачешь домой, тем быстрее узнаешь, что я тебе привезла…

Уильям, не дав ей закончить, хлестнул коня — и тот стрелой сорвался с места.

— О, он уже умеет ездить галопом? — ахнула Фрида, глядя ему вслед.

— Не умеет! — Грэг тоже пришпорил коня. — Сэр Уильям, прошу вас, потише!

Фрида немного задержалась: в тумане ей почудилась странная фигура — не то волк, не то вставший на четвереньки человек. Но потом вздохнул ветер, туман отнесло, и ничего кроме серебряной травы за ним не оказалось.

«Почудилось», — решила Фрида и тоже пришпорила коня.

Копия императорского поезда восхитила Уилла до глубины души. «Что, и дверцы открываются? И в двигатель залезть можно? Грэг, Грэг посмотри!» Гувернёр тем временем пытался настоять на том, чтобы юный господин хотя бы переоделся, если уж не хочет греться в горячей ванне. Уилл успешно не обращал на него внимания.

— Оставь, — тихо попросила Грэгори Фрида, устав наблюдать за его бесплодными попытками. — Пускай играет. Когда матушка вернётся, уверена, он сразу же понесётся переодеваться.

— Как скажете, миледи, — напряжённо ответил Грэгори и замер, когда Фрида положила руку ему на локоть и ещё тише попросила:

— Не нужно. Мы ведь можем быть знакомы и здесь, не так ли? Неужели ты думаешь, что я тебя выдам?

Грэгори обернулся, ищуще взглянул на Фриду и выдохнул:

— Но как? Как ты можешь быть… леди?

Фрида фыркнула:

— Ты же видел мою мать.

И Грэгори улыбнулся ей знакомой весёлой улыбкой — как улыбался, когда играл на своей скрипке, а Фрида танцевала под неё, заканчивая каждый бал… Каждый, кроме последнего.

— Я рада тебя видеть, — шепнула Фрида на фейрийском. И не выдержала: — Моя мать знает?

— Что я полукровка? — усмехнулся Грэгори. — Полагаю, нет, или меня бы здесь не было. Нет, кажется, ей понравилось моё знание фейрийского. И моя внешность.

— Ну конечно. — Фрида нахмурилась. — Она…

Грэгори снова улыбнулся и уже сам накрыл ладонь Фриды своей.

— Всё хорошо, Ласточка.

Фрида усмехнулась, но развивать тему не стала. Сказала только:

— Я привезла камеристку, ты её наверное встретишь… Не удивляйся, хорошо?

— Ту самую, что ты забрала из работного дома? — поднял брови Грэгори.

— Что, уже весь свет знает? — закатила глаза Фрида. — Она фейри, и на ней проклятье. Я везла её отцу, но меня вызвали сюда раньше, чем я успела её показать. Никто не должен знать, хорошо?

— У тебя моя тайна, у меня твоя, — улыбнулся Грэгори.

Фрида кивнула. И, подойдя к увлечённому поездом Уиллу, словно между прочим заметила, что привезла вместе с ним ещё копию вокзала принца Альберта, но отдаст его только когда Уилл приведёт себя в порядок.

— И ты не сказала?! — завопил тот. — Что, и с рельсами?

Фрида вместо ответа позвала лакеев и приказала готовить юному господину ванну.

Ни леди Уайтхилл, ни её супруг (отправившийся, по словам дворецкого, в клуб) к обеду не вернулись. Фрида, поняв, что получила передышку, приказала накрыть ей в гостевой башне и, так как кусок в горло не лез, угостила ещё и Миру. Девочке особенно понравились устрицы — её даже не пришлось учить, как их есть. Фрида, которая к морепродуктам относилась прохладно, с удовольствием отдала их камеристке, а потом, умиляясь, смотрела, как Мира уплетает за обе щёки.

— Надо будет попросить приготовить суп из креветок, — заметила Фрида, отдавая должное рисовому пудингу со сладким абрикосовым соусом. — Матушкина повариха раньше так его готовила — слюнки потекут от одного запаха.

Мира робко улыбнулась.

— Миледи, мне, наверное, не положено сидеть с вами за одним столом…

— Брось! — фыркнула Фрида. — Пусть такая, как моя мать, делит человечество на слуг и равных. Это так скучно — жить в мире на два этажа!

Мира нахмурилась, но ничего не сказала — ещё бы, Фрида как раз придвинула ей запечённые мидии с заморским розовым соусом.

«А ведь правда, — думала Фрида, разливая ароматный чай в тонкие фарфоровые чашечки, — как это грустно жить в мире, где практически все для тебя — не люди, а так, можно сказать, насекомые». Леди Уайтхилл действительно чётко соблюдала это деление: её никогда нельзя было заметить любезничающей со слугами. Низший класс, да даже и люди из Среднего города — всё это были винтики в механизме, который должен был работать на благо леди Уайтхилл и ей подобным. Фрида не смогла бы разделить мнение матери на этот