– Да не мандражируй ты, Конь, – вальяжно, растягивая слова, произнес он и смачно пыхнул зажатой в зубах папироской. – Если совесть твоя чиста, беспокоиться не о чем, сам понимаешь. Без лишней нужды Мартын шмалять ни в кого не станет.

Его шутка вызвала за столом дружный смех. Даже сам Конь, к которому были обращены слова маравихера, предпринял попытку натянуто улыбнуться. Однако взгляд его по-прежнему был устремлен на Арсения.

Мартынов отставил в сторону стакан с вином, подался вперед и сдвинул карты.

– Сдавай, – небрежно бросил он.

Но сдать в этот кон никому было не суждено. Дверь трактира со скрипом отворилась, и в помещение, тяжело дыша, ворвался пацан лет тринадцати с грязными нечесаными волосами. Картуза на голове не было, так как паренек нервно сжимал его в руках.

– Облава! – громко гаркнул пацаненок, и в ответ на его крик сразу из-за нескольких столов повскакивали посетители. – Легавые оцепили кольцом Хитровку! Метут всех почем зря. Я сам еле вырвался из лап полицая.

Пацан быстро прошел к столу, за которым до этого велась напряженная игра в карты. Змей уже был на ногах. Карты выскользнули из руки сдающего и рассыпались. Мартынов выхватил «наган» из-под полы.

– Нет. – Змей жестко и решительно опустил руку на запястье Арсения. – Если кольцом идут, знать облава по высшему разряду. У тебя пуль на всех не хватит. Уходить надо, Мартын. Причем быстро.

Мартынов нахмурился:

– Как уходить? Куда?

Змей не ответил на его вопрос. Резко развернувшись к парнишке с нечесаными волосами, тут же ухватил его за шиворот. Пацан уже намеревался шмыгнуть к выходу. Он свое дело сделал. Но Змей заставил его обернуться.

– Как далеко кольцо? – спросил он.

– Квартала четыре отсюдова будет. – Паренек сплюнул на пол, а затем быстрым движением пробежался тыльной стороной ладони по синим потрескавшимся губам. – Но идут они быстро, Змей. Майдан у Колченого уже прочесали. И «Сержень» тоже.

– Взяли кого?

– Взяли? – Паренек презрительно фыркнул. – Да ты шутить? Я же говорю тебе, метут всех, кто под руку попадется. Русака взяли, Лешего, Гурьяна… Давно такой облавы не видывал.

– А Крестовый? – Мартынов выступил из-за спины Змея. – Крестового видел?

– Как не видеть? Видел, конечно. Его чуть у марухи одной прям на хазе не спалили. Через окно утек. Я сам видал. Ловкий, как черт! Так то Крестовый!

– Так ушел он или нет? – не отставал Мартынов. – Ты толком говори.

– Ушел, ушел. Пальнул раза два для острастки, чтоб не повадно было… Но тока не попал ни в кого. Жаль. А сам ушел. Легавые было кинулись за ним, но куда там им до Крестового! О-о! Что медному котелку до ржавчины. Он в пролетку на полном ходу прыгнул, и поминай, как звали.

Глаза паренька, когда он говорил о Крестовом, восхищенно поблескивали. Видно было, что Кеша для местной шантрапы являлся непререкаемым авторитетом и кумиром в одном лице.

– А поехал он куда?

Пацан недоверчиво покосился на Мартынова.

– Это мне неведомо, Мартын. Крестовый мне не докладывался. Так ведь?

Змей наконец отпустил его, и юный обитатель Хитровки с криком «Облава! Облава!» скрылся в дверях трактира. Многих из завсегдатаев уже как ветром сдуло.

– Я знаю, куда он поехал. – Толкнув ногой стул, перегородивший ему дорогу, Змей тоже направился к выходу.

– Куда?

– В особняк. К Вайсман.

– А что в том толку?

Но Змей уже выскочил на улицу. Швырнул под ноги недокуренную папиросу и, вставив в рот два пальца, звонко свистнул. Одна из грохочущих по булыжной мостовой двуколок остановилась. Кучер повернул голову. Змей призывно махнул ему рукой. В отдалении со стороны Глухого переулка послышались одиночные выстрелы.

– Они уже близко. Уходим, Мартын!

– Ты уходи, а я прикрою.

– С ума сошел? Да они только и мечтают, чтобы пулями тебя из револьверов накормить. Хочешь им такой подарочек сделать?

– Другого выхода все равно нет. – Мартынов гордо вскинул подбородок.

Весь его внешний вид говорил о том, что он не собирается сидеть сложа руки и покорно ждать своей участи. И если уж сегодня ему суждено погибнуть, то он сделает это самым подобающим для дворянина образом. С оружием в руках. Но у Змея имелось иное мнение на этот счет.

– Выход всегда есть, Мартын. Садись.

Двуколка уже подкатила к крыльцу трактира. Кучер натянул поводья. Маравихер впрыгнул в экипаж. Оглянулся на Арсения.

– Садись, тебе говорю!

Мартынов подчинился. Было в голосе Змея что-то такое, заставлявшее верить: он знал, о чем говорит.

– Пошел! Пошел! Гони, родной. Во весь опор гони!

Кучер ударил хлыстом, и лошади сорвались с места в галоп. Выстрелы за спиной звучали все чаще и отчетливее. Кольцо облавы стремительно сужалось. Мартынов оглянулся и увидел, как из ближайшей подворотни спиной на мостовую вывалился человек в засаленном ватнике с простреленной навылет грудью. В руках у него было оружие. Арсений узнал этого человека. Всего каких-то три или четыре дня назад они вместе выпивали «У Сипатого». Крестовый тогда представил этого мужика как опытного и отчаянного взломщика, прибывшего в Москву из Суздаля. Мартынову почему-то больше всего запомнился смех этого человека. Громкий и раскатистый, а оттого и чрезвычайно заразительный.

Следом за убитым взломщиком из подворотни появились двое в форме жандармов. Арсению даже показалось, что револьвер одного из них еще дымился. Он встал в двуколке во весь рост и вскинул руку с «наганом».

– Рехнулся!

Змей дернул Мартынова за полу пальто. Арсений успел выстрелить, но промахнулся. Тут же плюхнулся на сиденье рядом с подельником. Вслед их ускользающему экипажу полетели пули. Змей вжал голову в плечи.

– Дьявол, Мартын! – выругался он. – Я же сказал тебе – никакой стрельбы. Это не тот случай. Тут надо уходить тихо и без потерь.

– Без потерь, говоришь? – парировал Мартынов. – Да ты знаешь, сколько народу там положили? Это же наши люди!

– Я знаю. Но вспомни, что говорил Крестовый. Система прежде всего. Ты нужен системе. И я нужен.

– Это наши люди, – упрямо повторил Мартынов.

Змей отмахнулся. Кучер на козлах так лихо закладывал виражи при каждом повороте, что пассажиры с трудом удерживали равновесие в двуколке. Скорость, с которой они мчались, была рискованной. Экипаж стонал и готов был опрокинуться набок в любую секунду. А возница все поддавал и поддавал. Его хлыст ложился на крупы лошадей, а уже через секунду взвивался в воздух с новой силой.

Змей ничего не говорил. Судя по всему, кучеру, узнавшему своих нечаянных пассажиров в лицо, прекрасно был известен заданный маршрут. Но Мартынов его не знал. Он огляделся по сторонам.