«первостатейный», которого похоже, только что повысили на одну ступеньку, страшно выпучивая вращающиеся глаза и высовывая язык в сторону пришлых.

— А-а-а-а! — поддержали его товарищи, гримасничая точно так же.

— Это не по обычаям! — стараясь переорать весь этот вой выступил из рядом своих Тан, указывая на победителя рукой с дубиной. — Ата! Это против воли богов!

— Что не так? — крикнул в ответ весьма довольный местный «Отец войны»

— Твой человек воспользовался песком! Никто не должен делать такое во время битвы! Если бы ни это, выиграли бы мы. Все видели, что мой человек почти победил!

— Это схватка на смерть. Суд богов! — ответствовал Ата. — И боги сказали свое слово. Эта голова, — он указал на всё ещё возвышающийся над всеми кровавый трофей, — украсит шест в капище, во славу наших богов, даровавших победу острову Однобокой лагуны.

— Вы победили нечестно! — настаивал Тан. — Победить должны были мы!

— Однако ж твой человек, а не мой потерял голову! Победили мы, и вы должны уйти!

Старший пришлых долго буравил Ату яростным взглядом, стараясь прожечь в нем дырку. Не вышло. Ата не вспыхнул, не загорелся, а наоборот, встал, гордо подбоченясь, задрав подбородок, отвечая противнику высокомерным и насмешливым взглядом.

Стояли они так долго. Пару минут точно. Потом Тан развернулся к своим людям, махнул дубиной.

— Уходим, — долетел до меня раздражённый крик.

И побеждённая толпа быстро зашагала по песочку туда, откуда они появились.

Глава 12 Кири

Интересно тут воюют. Ноги сами собой шагали по тропинке в посёлок — всё-таки надо узнать, до чего там договорилась Кири, — а голова переваривала недавно увиденное. Столкнуться нос к носу с кем-нибудь я не боялся, судя по состоянию тропки, пользуются ей редко, да и замечу я, если кто на встречу попадется.

Над головой разорались разноцветные попугаи. Кинул быстрый взгляд по сторонам — никого, покосился на пернатых. Да нет, просто что-то не поделили. Хм...

Кстати, сообразил почему у местных такие нелепые стрелы. В джунглях прямая видимость по такой цели как птица, метров двадцать, и это почти за пределами. Скорее всего, подбираются даже ближе. Ну и зачем тогда, скажите, мощный лук? На кого ещё охотится?

Вспомнился Филипп Семеныч, пожилой учитель истории в моей школе. «Мощный лук пришёл из степей» — говорил нам этот энтузиаст истории. «Только там большие расстояния, и есть необходимость стрелять далеко». Тогда я эти его слова пропустил мимо ушей, а сейчас почему-то вспомнил.

Внезапно, не далеко уже от поселения впереди мелькнула чья-то спина. Я кого-то догоняю? Немного поднажал и с удивлением разглядел Кири! Хехина подруженция крайне неторопливо топала по тропинке, поминутно отвлекаясь на цветочки. При этом она опять что-то напевала себе под нос и вообще выглядела максимально никуда не торопящейся.

Ну да, хмыкнул я про себя, в отчем доме моментально к чему-нибудь припашут. Память насмешливо подсказала: а сам, что, никогда не был прогульщиком? В той же школе? Тут же всплыл эпизод, как всё тот же Семёныч послал за мелом, а я принес его чуть ли не к концу урока, объясняя, что задача оказалась сложнее, чем это кажется из кабинета.

Ну, раз так...

— Привет! — я вышагнул из-за большого куста на тропку, прямо навстречу девушке. Пришлось пробежаться вокруг через джунгли, чтоб обогнать, так что как ни скрывал, отдышку замаскировать не поучилось.

— Привет, — немного опешила Кири, — а ты чего здесь? И чего это ты такой ... красный?

— Тебя ждал, — беззастенчиво соврал я, — ты же говорила, что сегодня пойдёшь к шаману. И хотела зайти к этой, своей знакомой. Ну, у которой... — чуть не ляпнул: «брат в торговцах», — Которая вроде как может помочь уплыть с острова. А красный, так это я разволновался, увидев мою красавицу.

Последняя часть фразы «красавице» понравилась. Даже глазками поморгала, притворно их опустив.

— Да-а, я ходила к шаману... Во-от, бабушке мазь несу, — растягивая слова проговорила Кири тоном скромницы, покручиваясь из стороны в сторону и чертя на земле ножкой замысловатые фигурки.

— А к подруге?

— Понимаешь... — Кири вздохнула, — там не всё так просто... В общем... надо больше времени... Слушай, — Кири растянула губы в улыбке, которая должна была выглядеть как обольстительная, — а когда ты мне покажешь, где живёшь?

— Сколько?

— Что сколько? — распахнула глазки Кири.

— Времени говорю, сколько надо?

— А ты изменился Хеху, — глазёнки девушки жестко сузились, — раньше ты таким не был!

Вот, чёрт!

— Раньше мне не приходилось спать в джунглях, мёрзнуть и голодать... Но ты права. Прости, я слишком хочу сбежать... Но всё же не так сильно, как тебя!

Мои руки обвились вокруг её талии, губами я запечатал ей рот и, пятясь, утянул с тропинки.

— Какой ты... — обрезок бамбукового стебля с мазью плюхнулся в траву, Кири начала отвечать.

— Какой? — мои руки отправились в путешествие по её телу.

Вот честно, у меня самого такая девушка как Кири не могла вызвать никаких пылких чувств. Разве что она останется единственной женщиной на этом острове. Но в моей голове был ещё Хеху, которому, по-видимому, я и был обязан тому, что чуть ли не дымился от вожделения.

— Другой, — задыхаясь ответила девушка, — но мне это... — она впилась мне в губы длинным страстным поцелуем. — Нравиться, — выдохнула, наконец, оторвавшись.

Да, чёрт возьми! Вспыхнувшее желание заглушило голос разума.

— Нравится? А вот так?

Я резко развернул её спиной к себе. Толчок, и Кири уперлась двумя руками в дерево.

Обеими руками я рванул её плетёное платье вверх, оголяя мясистые полушария. Хеху в голове кажется взвыл от возбуждения...

— Нет! Нет, постой... Стой! — Кири резко выпрямилась, буквально вырывая свою талию из моих, вцепившихся ладошек.

Рывком расправила платье, развернулась, уперлась мне в грудь кулачками.

— Стой... нетерпеливый, — она улыбнулась, задыхаясь. — я... Мне надо к бабушке... Она меня ждёт-не дождётся, а я здесь, с тобой...

— Твоя бабушка ждала полдня, — моё дыхание тоже сбилось, добавил, — наверное. Может подождёт ещё ... — сглотнул, набежавшую слюну, — немного?

— Нет-нет-нет, — она натурально приложила пальчик к мои м губам, — сейчас мне надо идти... Но завтра, — ожгла призывным взглядом, — ты отведёшь меня