Она долго лежала в постели, после того как он закрыл за собой дверь. Еще большее время Суинь провела в бездеятельности в комнате, желая удостовериться, что он покинул дворец, прежде чем позвала тетушку, чтобы та помогла ей завершить утренний туалет.

Обязанности привели его сегодня в центральную канцелярию в Жунчжоу. Это был самый близкий укрепленный стенами город, и наместник провинции вызвал Ли Тао сюда на встречу. Однако когда он прибыл на место, его ожидал вовсе не государственный муж, а скорее его слуга, мелкая сошка.

Чиновник принялся что-то бормотать, но мысли Ли Тао снова вернулись к Суинь. Она казалась необычно тихой, когда он ее покидал. Возможно, Суинь перестала изображать из себя очаровательную куртизанку, и это — ее истинная натура. Понять ее невозможно, и он не желал даже об этом думать. Ему хотелось наслаждаться ее беседой, красотой и страстной, одержимой увлеченностью, которой невозможно избежать, находясь рядом с такой женщиной, как Суинь.

И все равно он думал.

Недостойный служака продолжал раболепно нести какую-то чепуху.

— Почему правитель сам не явился, чтобы меня увидеть? — перебил его Ли Тао.

Даже малейшего намека на его недовольство оказалось достаточным, чтобы стоящий перед ним человечек затрепетал и торопливо промямлил извинения за то, что его хозяин не смог лично встретиться с достойнейшим наместником Ли.

Ли Тао нетерпеливо посмотрел на служащего. Подобного рода люди годились только для исполнения простых приказаний. Правитель провинции, на которого возлагались административные полномочия, был равен по рангу Ли Тао, однако жил в постоянном страхе прогневать своих вышестоящих покровителей в Чанъане.

— Если правителю Чо нужно говорить со мной, он должен был прийти сюда сам.

— Но правителю провинции необходимы с вашей стороны заверения, что не произойдет столкновений с императорскими армиями, когда они подойдут к вашей границе.

Что творит Шэнь? Императорские силы и так разбросаны по всей Поднебесной, и Шэню не следовало снимать их с позиций, чтобы перекидывать в южную часть страны.

— Передайте Чо, что я, как всегда, сделаю все необходимое.

Ли Тао собрался покинуть помещение канцелярии, но чиновник встал у него на пути.

— Пожалуйста! Наместник Ли должен подписать это. Ли Тао уставился на свиток, который подобострастно развернул дрожащий от страха чиновник. Провозглашение вечной и беспрекословной преданности императору, изложенное велеречивыми, льстивыми фразами. Чиновник вздрогнул и отшатнулся, когда Ли Тао взглянул на него. Руки, держащие края свитка, сильно дрожали.

— К чему все эти бумаги, если мы уже присягнули на верность империи? — спокойно задал вопрос Ли Тао.

Услышав эти слова, чиновник отошел. В несколько мгновений телохранители окружили Ли Тао, он вскочил в седло и пустил коня галопом по направлению к городским воротам.

Напрасная трата времени. Чо не явился на встречу, так как вовсе не был в этом заинтересован. Все, что было нужно старому служаке, — эта бумага. Да презренному трусу даже не понадобится подпись военного наместника на недостойной декларации вечной преданности. В нужный момент Чо с полным правом заявит, что он пытался обуздать строптивого военачальника, заставить его подчиниться воле императора. Чиновник прикроет себя этой бумагой, свидетельством преданности Чанъаню.

Подобного рода бюрократические игрища не стоили его усилий. И все же, когда они покинули ворота Жунчжоу, Ли Тао подумал о совете Суинь договориться с Шэнем. Слишком большой риск, учитывая, что Гао уже одержал при дворе победу над мятежным в глазах всей Поднебесной наместником Ли. Ли Тао никак не мог покинуть провинцию сейчас, когда на них надвигаются две армии, особенно ради того, чтобы вести эти мудреные баталии в Чанъане, в которых он никогда не был особенно силен.

Наместник Ли направил своих людей на восток. Он собирался осмотреть оборонительные сооружения в месте слияния Тоцзяна[23]и Длинной реки[24]. Его армии должны взять под контроль все водные артерии южной провинции. Не обладая возможностью контролировать водные пути, ни Тао, ни Шэнь не сможет его победить.

Ему придется провести полночи в седле, чтобы вернуться потом в бамбуковый лес. К Суинь, подумал Ли Тао. Это нельзя назвать ни рациональным, ни практичным поступком, однако он пообещал, что будет вечером дома. Когда он уезжал, она лежала в его постели обнаженная под одеялами, приоткрыв лишь тонкую полоску гладкой, бархатистой кожи. Однако и этого было достаточным, чтобы прельщать его мысли весь день.

Суинь отпустила его, не удостоив очаровательным взглядом или остроумным словечком. А ведь именно так они обычно прощались, и он привык слышать ее забавные поддразнивания. Ли Тао ждал этого, и она услужливо делала все от нее зависящее, чтобы развлечь и порадовать наместника. В конце концов, искусство куртизанки заключалось в том, чтобы ее господин ощущал себя непобедимым властителем, которому подчиняются небеса и земли. Ведь именно этого он желал, не так ли? Развлечений. Чего-нибудь, что занимало бы его мысли по ночам, помимо неурядиц в империи и грядущих битв. Впрочем, к чему лишние думы и сожаления. Чиновники могут скрываться за своими, бумагами в тесных и пыльных канцеляриях. Главное, чтобы его армии знали, что делать, когда наступит нужный момент. Суинь к тому времени уже не будет с ним рядом.

Она ожидала его в гостевых покоях уже несколько часов, прежде чем двери в комнату в ту ночь распахнулись.

— Мне интересно, — проговорила Суинь, намеренно начав разговор первой, — думали ли вы когда-нибудь о том, что я сижу здесь неподвижно, ничего не делая, и просто жду вашего возвращения.

Она так и не повернулась к нему лицом, замерев неподвижно на мягком диванчике. Суинь услышала за спиной скрип закрывшейся двери, за которым последовал шум его уверенных шагов.

— Я вовсе не думал об этом, — спокойно ответил Ли Тао.

Он либо не понял, либо полностью проигнорировал ее едкий тон. Более того, самоуверенно положил руку ей на плечо, лаская пальцами тонкую кожу ее шеи. Сладкая дрожь пробежала по позвоночнику, несмотря на все ее черные думы.

— Иногда я представляю себе, как вы спите в моей постели в те предрассветные часы, когда я ухожу из дома. — Голос его пронзал ее насквозь.

Нет, больше это не сработает, поняла Суинь. Она отстранилась от сильных пальцев, которые успели нащупать самые чувствительные точки на ее шее.

— Вы знаете, что уже половина второго?

Суинь развернулась, чтобы в открытую бросить ему вызов, и была потрясена глубокими тенями, залегшими у него под глазам, и усталостью, согнувшей плечи.