Да, эти колебаться не будут. С таким же холодным прищуром, каким смотрели на казненных, все трое будут смотреть на чужаков, посмевших указывать им, как вести дела дома.

А вообще, они молодцы, перед лицом катастрофы не растерялись, собрались и выстроили план. Сначала договориться с правящим родом, затем откупиться другим претендентом на роль нового лидера клана. И спокойно уйти на покой. Вполне рабочая схема, вряд ли бы их стали преследовать до конца.

Хотя, кто знает. Бельские всегда отличались мстительностью, не в последнюю очередь из-за особенностей характера, доставшегося от предков. Могли подождать, и через пару лет подослать убийц. Советники неплохо потоптались по самолюбию магов-аристократов в период правления старого князя.

И мне в этих условиях наилучший вариант балансировать между двумя сторонами. Несмотря на отсутствие магических способностей Советники обладали властью и влиянием, не исчезнувшими даже после смерти князя.

С другой стороны правящий род — краеугольной камен, сердце и ядро из которых состоял клан. Не станет их, не станет ничего, в том числе самого Северного Удела.

— Пойдем, — не обращая внимания на телохранителей Юлия махнула рукой, показывая идти за ней.

Увидев приехавшие машины, на улицы выскочили смотрители, но девушка молча отодвинула их в сторону, приказывая не мешать. Сотрудники музея склонились в торопливом поклоне, признав одну из рода властителей.

Юлия уверенно прошла вперед, бросив через плечо:

— Нам сюда.

Дальше началась череда лестниц и коридоров, анфилад залов и галерей. В какой-то момент мы действительно прошли рядом с висевшими на стенах картинами. Судя по рамкам, некоторые находились здесь не одну сотню лет.

Княжна остановилась рядом с самой большой, изображавшей батальную сцену времен расцвета Реформации. Закованные в металл воины бились с врагами заточенной сталью и боевыми заклятьями. Магия льда и холод клинков придавали картине налет небывалой эпичности.

— Ты понимаешь, что дурацкой казнью взбудоражил весь Удел, а вместе с ним и всю Конфедерацию, и возможно даже весь мир? — спросила Юлия, не отрывая взор от картины.

— Они получили по заслугам, — спокойно ответил я, и умолк.

Казнь. До сих пор понять не могу, что на меня нашло. Разум словно накрыло. Холод и отчужденность завладели сознанием, подчиняя инстинктам, пришедшим из глубины веков — убить врага, растоптать, чтобы ничего осталось, чтобы в будущем никто не мог угрожать.

И подобное поведение выглядело правильным.

Ни жалости, ни сожалений, ни колебаний. Лишь отстраненное восприятие мира.

Мне уже сказали, что инициация прошла не совсем правильно, и я теперь понимал почему. Это не догадки, а твердая уверенность. Хлад проник слишком глубоко, повлиял на меня, сделал другим. Научил быть жестоким, и многократно повысил агрессивность, щедро приправленную безжалостностью. В обычных обстоятельствах это можно найти в любом человеке, даже в самом миролюбивом, но под влиянием Хлада это выразилось особенно ярко.

От ученика школы-интерната «Серебряный ручей» Андрея Ковалевского не осталось следа, вместо него появился Андрей Бельский, молодой князь, патриарх клана Бельских, властитель Северного Удела.

И ничего не оставалось, как свыкнуться с новым положением, потому что обратного пути нет. Но самое удивительно, я принял изменившееся положение как должное, ничуть не жалея о случившемся. Такая трансформация должна пугать, но она привлекала. Это казалось естественным, словно все так и должно быть.

— Не все князя заканчивали хорошо, — тихо произнесла Юлия, кивнула на картину. — Это князь Всеволод на пике своего триумфа, величайшей победы, которая впишет его имя в историю, — она помолчала. — Через три дня на пиру его убьют.

Воин в блестящих доспехах, на которого она указывала, был огромного роста с гривой светлых волос, правая рука держала массивный меч, вокруг левой кастовалось боевое заклятье из ледяной сферы.

— Ты за этим меня сюда привезла, показать, что все смертны? — спросил я, с интересом разглядывая своего предка.

Если отбросить условности и моменты с происхождением бастарда, он действительно был моим пра-пра-пра-пра-прадедом. И судя по всему, Юлия это тоже понимала. Гордой княжне не хотелось этого признавать, но от фактов не спрячешься. Особенно, когда потомок князя-победителя прошел через испытание Священного озера.

Девушка повернулась ко мне. Тонкое обрамление радужки глаз цвета металла слегка потемнело, выдавая настроение хозяйки.

— Ты изменился. Стал более уверенным, более жестким. От тебя прежнего не осталось следа. Сейд-Озеро изменило тебя, сделало другим, и от этого у тебя эйфория. Тебе кажется, что весь мир под твоими ногами, и стоит просто захотеть и все желания сбудутся.

Княжна испытывающее взглянула на меня, но с моей стороны последовало молчание. Сказанное не совсем верно отражало суть произошедших изменений, но что-либо объяснять я не стал. Поняв это, она продолжила:

— Озеро повлияло на тебя и перестроило на свой манер. Я слышала о таких случаях раньше, но все, соприкоснувшиеся с дикой стихией, всегда заканчивали одинаково — сходили с ума, становясь одержимыми.

Я молчал, потому в этот раз она попала в точку. Хлад действительно проник слишком глубоко, даже сейчас я его ощущал, как нечто неосязаемое на самой границе восприятия.

— Ты не видишь этого со стороны, но даже твой взгляд изменился, стал тяжелым и давящим, словно через твои глаза смотрит кто-то другой, — она вдруг зябко передернула плечами. — Эта равнодушная безжалостность пугает. Еще немного и ты превратишься в бездушное чудовище, способное лишь убивать. Вспомни, с какой легкостью ты приговорил и казнил напавших на фабрику преступников. Это поведение не обычного человека. Даже привыкший отправлять людей на смерть князь не смог бы так сделать, постаравшись хотя бы создать видимость проявленного разбирательства. Ты же срубил с плеча. Ты одержим Хладом, и это влияет на твое поведение.

Последовала долгая пауза. Я не знал, что отвечать.

— Я не такой, — наконец изрек я и пояснил: — По крайней мере не ощущаю себя таким.

Юлия покачала головой.

— Воздействие незаметно, ты сам не поймешь, что уже изменился.

Почему-то эти слова встревожили, появилось предчувствие скрытой угрозы. Не выхватит ли она сейчас клинок и не ударит ли опасного