— Думаю, — сказал он, — они вернулись туда, где остановился мистер Дэвис.

— И где же это?

— А я не знаю. Клянусь Богом, понятия не имею.

— То есть идти нам некуда, — подвела черту Теодора.

— Послушайте, — начал Чип, понизив голос. — Этот тип…

— Кто? Дэвис?

— Он самый. Так вот, он… довольно-таки странный малый.

— В каком смысле странный?

— Не знаю, как точно сказать… Он как-то ухватился за мистера Кевинью. И он, и все остальные. Он говорит — прыгай, а его спрашивают — как высоко, и все такое. Очень хваткий тип, но мистер Кевинью обычно по чужой указке не прыгает.

— Да, если только это не указка Зазывалы Дэвиса, — резюмировал Джоджо.

— Да. Любой бы так поступил. Я имею в виду, если бы Дэвис так захотел. Я даже не смотрю ему в глаза.

— Это еще почему? Что не так с глазами?

— Они какие-то прилипчивые, аж жуть берет. Он к тебе будто цепляется, только не когтями, а глазами. Вы бы видели того парня, который сейчас роль доктора играет. Он ведь отбитый. Вид такой, будто ничего не видит и не слышит, пока Дэвис или его медсестра не прикажут чего-то конкретного. У него гораздо лучше получается, чем у предыдущего…

— …который умер в моем отеле, — довершил Джоджо.

— Да, я слышал об этом.

— Расскажи-ка об этой медсестре.

— Ну, она горячая штучка. Думаю, из городских. Может, из Нью-Йорка или Мемфиса как минимум. Но сама по себе холоднее, чем рыбье брюхо в феврале. Сюда мужики сбегаются, чтобы просто поздороваться с ней, но, как по мне — ни к чему с ней заигрывать, плохо это кончится.

— Похоже на правду, — сказал Джоджо Теодоре. — Я уже встречал эту девку. Она остановилась в моем отеле, вместе с остальными.

— Со всеми, кроме Зазывалы Дэвиса, — поправила она его.

— Я разговаривал с ней сразу после того, как нашел тело. Вид у нее был такой, будто ей наплевать. Жуткая баба.

— Насколько я могу судить, — продолжал Чип, — она его доверенное лицо. Именно она процессом рулит, когда Дэвиса нет поблизости, то есть, считай, почти всегда. Когда доктор читает лекцию, она бегает по залу, раздавая билеты на ночное шоу. Чертовски скрытная, но мне-то сверху видно все.

— А кого приглашают? По какому признаку?

— Да черт его знает. Молодняк в основном. Гораздо реже — дам и мужчин старше. В одном ряду у нас пятнадцать человек сидит, так? Думаю, на каждый ряд по два билета точно перепадает.

— И ты, конечно, видел, что показывают на ночном шоу?

Чип кивнул.

— И что же там? Порнография какая-нибудь? — допытывался Джоджо.

— Да если бы. По тому, как они все скрытничают, можно подумать, будто взаправду или порнушка, или чего похуже. А на самом деле — дурацкий немой фильм про магию, всего на две катушки. В нем туповатый фокусник с черной бородой и в цилиндре проделывает кучу глупых трюков. Монтаж голимый, ловкость рук.

Джоджо и Теодора обменялись непонимающими взглядами.

— Все чудесатее и чудесатее, — сказала наконец жена хозяина кинотеатра.

— Какое отношение Рас имеет к магии? — спросил у нее Джоджо.

— Никакого, насколько я знаю.

— А как же кукла вуду в кармане?

Она заметно вздрогнула.

— Каждый ночной показ один и тот же фильм? — спросил Джоджо у Чипа.

— Пока их всего два было. Пока что. Я из любопытства смотрел, что на экране, но — простите мой жаргон, мэм, — хрень полнейшая. Какая-то развлекуха для дошколят. Меня на десять минут еле хватило.

— Может, после тех десяти минут показывали что-то позабористее.

— Нет, сэр. Я ведь кручу катушки, пленку правлю. Если бы на ней было что-то такое, из ряда вон, — я всяко был бы в курсе.

— Да, точно, — согласился, спохватившись, Джоджо.

— Говорю вам: там под заунывную органную музыку какой-то старый фокусник делает вид, что воскрешает мертвых, левитирует… всё в таком духе.

Джоджо смахнул со лба пот и почувствовал жесткую щетину, пробивающуюся через кожу. Срочно надо побриться. Впрочем, сейчас на это нет времени.

— А каких-нибудь странных кукол ты тут не видел?

— Кукол?

— Знаешь, что такое кукла вуду?

— Да вроде как. Но такого точно не видел.

— Спасибо, Чип, ты очень нам помог. Мировецкий ты мужик.

Чип неуверенно улыбнулся.

— Простите за первую бестактность, мистер Уокер.

— Забудь об этом, малыш. Зови меня просто Джоджо.

Он пожал руку киномеханика и повел Теодору к двери, ведущей на лестницу.

— Ну что ж, — сказал он, — пошли проведаем медсестричку.

Они вышли из темного лестничного колодца и оказались в шумной толпе. Зрители в основном расходились, выбегали на улицу, растекались по обеим сторонам тротуара. Ни одного знакомого лица, насколько мог судить Джоджо, все больше каких-то… странных. Он не знал, что именно искать. Да и все почему-то будто намеренно отводили глаза.

Взяв Теодору за руку, он направился в толпу. Из центра вестибюля можно попасть прямиком в открытые двери, ведущие в кинозал. Около дюжины человек остались сидеть на местах. Ждут ночного показа, предположил он.

Медсестра ходила за рядами.

— Пойдемте к ней, — сказал Джоджо и потянул Теодору за собой. По пути на них кто-то постоянно оборачивался — с узнаванием и изредка с потрясением. Это же тот самый парень, читалось во взглядах одних. Что не так с его лицом, недоумевали другие. Все их мысли Джоджо практически слышал, пусть даже в этом не было необходимости. Удостоив всех близкой к нулевой отметки на шкале внимания, он углубился в кинозал.

Порыв холодного воздуха хлестнул его, когда он проходил мимо дверей. Не стерпев, Джоджо замер и внял ласкам столь желанной и редкой в последнее время прохлады. Мужчина во врачебном халате обошел его и пробубнил:

— Билеты?

Это был Джейк. Джоджо разинул рот.

— Ты что, ханурик, новую работу себе нашел? — спросил он.

— Билеты?

— Обычно о таком извещают старого босса. Мистер Гиббс уже рвет и мечет.

— Билеты?

Лоб Джейка избороздили морщины, глаза с отяжелевшими веками были натерты до красноты и расфокусированы, кожа на лице натянулась и посерела. Джейк походил на человека, беспробудно пьющего вторые сутки подряд и ни разу за все это время не прилегшего вздремнуть.

— Что-то ты неважнецки выглядишь, приятель, — протянул Джоджо, хмурясь.

— Кто это, Джоджо? — шепотом спросила Теодора из-за спины.