он перестал тянуть меня за волосы. Вообще-то почти все перестал делать. Поначалу я сожалела об этом своем поступке, особенно когда ветер дул не в ту сторону и он начал пованивать, но это было давным-давно. Честно говоря, я и думать о нем забыла, пока вы здесь не объявились.

– Так вот почему вы больше не хотите, чтобы вас спасали? – догадалась Церера.

– Более или менее. Он напомнил мне о том, какими тупицами могут быть мужчины, поэтому я решила, что мне лучше оставаться на прежнем месте. У подножия башни есть колодец, и у меня есть ведро, которым я достаю из него воду, – хотя просто сбесишься, пока эту ручку крутишь. У меня тут есть уборная… ладно, просто дыра в каменной кладке со сливом через стену, но все работает. И полным-полно книг для чтения и еды, благодаря крысам. Крысы – очень компанейские животные и способны поддержать беседу, в отличие от мышей и полевок.

Церера к этому моменту была уже убеждена, что даже если и списать убийство на трагическую случайность, эта Рапунцель – больная на всю голову. Она представила, как та совсем одна в своей комнате на вершине башни долго вещает что-то стае крыс, которые тупо смотрят на нее в ответ и уже жалеют, что просто не прошли мимо.

– Простите, не разрешите ли пройти? – послышался откуда-то снизу чей-то голос.

Церера опустила взгляд и увидела большую серую крысу, одетую в зелено-красный жилет, которая осторожно пробиралась у нее между ног. На голове та несла полбуханки хлеба и ломоть бекона, поверх которых неустойчиво балансировала тоненькая книжка в кожаном переплете.

Церера уставилась на крысу. Крыса уставилась на нее в ответ.

– Что? – спросила крыса. – Ко мне что-то прилипло? Терпеть не могу, когда такое случается.

Она внимательно осмотрела свой жилет, а затем мех, хвост и розовые подушечки лапок. И только когда убедилась, что ни во что не вляпалась, вернула свое внимание Церере.

– Ну ладно тогда, – неуверенно произнесла она.

Мимо Цереры проскользнула еще одна крыса, придерживая лапой маленькую корзинку с черникой. На голове у нее была шляпа с пером, и она ловко перекинула корзинку на плечо, чтобы вежливо приподнять шляпу перед Церерой.

– Здрасьте, – сказала вторая крыса. – Приятная сегодня погодка и все такое.

– Да, очень приятная, – ответила Церера после неловкой паузы, продолжая таращиться на крыс.

Она не могла бы сказать, почему ее так удивили говорящие крысы, тем более после всего, с чем уже успела тут столкнуться, но тем не менее. Наверное, из-за того, что крысы были обычным явлением в ее собственном мире, где они совершенно определенно не разговаривали – а если и разговаривали, то только за людскими спинами, каковая вероятность теперь несколько выбила ее из колеи.

Две крысы обменялись взглядами. Первая многозначительно постучала пальцем по своему правому виску – универсальный знак того, что они вполне могли иметь дело с личностью, на бутерброде у которой не хватает как минимум одного ломтика сыра.

– О-о-о… – протянула вторая крыса, когда до нее наконец дошло. – С кем не бывает…

– И не говори, – ответила ей первая крыса, когда они опять двинулись к небольшому лазу в основании башни. – В каждой семье не без такого, и если ты думаешь, что твоя – это исключение, то это ты сам.

– Но я не сумасшедшая! – возмущенно крикнула Церера вслед их удаляющимся спинам.

Одна из крыс согласно подняла лапу.

– Ну конечно же, нет, – отозвалась она, прежде чем тихонько добавить: – Все они так говорят.

– Первый признак безумия, – согласилась ее спутница. – Или второй, после реального сумасшествия.

Церера сдалась.

– Нам пора! – крикнула она Рапунцель. – Было очень интересно с вами побеседовать.

– Аналогично, – отозвалась та. – Вы ведь никому не скажете, что видели меня, правда? Меня очень редко беспокоят, и я бы хотела, чтобы все так и оставалось. Если сюда толпой повалят рыцари и всякая подобная публика и каждый пожелает меня спасти, я могу… Ну, в общем, вы поняли.

– Занервничать? – предположила Церера.

– Вот именно. – Рапунцель любовно погладила арбалет. – Занервничать.

– Если кто-нибудь спросит, то мы вас никогда не видели, – с чувством заверил ее Лесник.

– Да, так будет лучше, – сказала Рапунцель.

Они распрощались с ней, Церера вновь забралась в седло, и Лесник направил кобылу прочь от башни. Но едва они добрались до края леса, когда в один из древесных стволов с глухим стуком вонзился арбалетный болт – всего в паре дюймов от головы Лесника.

– Вы ведь не забудете забыть, правда? – крикнула им вслед Рапунцель.

– Нет, – отозвалась Церера, застыв в седле. – Точно не забудем.

– Просто чтобы окончательно убедиться. Пока-пока-а-а!

Взмахнув белым носовым платочком, Рапунцель скрылась в своей башне, но ни Церера, ни Лесник не могли спокойно вздохнуть, пока не оказались на безопасном расстоянии от нее.

XXII

VO..LVA (древнескандинавск.)

Женщина, обладающая магическими знаниями

Башня наконец скрылась из виду – что, безусловно, стало большим облегчением для всех участников этой нежданной встречи. Лес поредел, сменившись холмами, лугами и полями, огороженными стенами из уложенных друг на друга плоских камней, которые издалека походили на наброшенную на землю рыболовную сеть. Повсюду были раскиданы крестьянские дома – некоторые совсем близко друг к другу, хотя ничего похожего на город или хотя бы деревню поблизости не наблюдалось.

– Помимо привлечения внимания к акту убийства, – заметил Лесник, – ты в общем неплохо справилась, учитывая все обстоятельства.

– Вы хотите сказать, учитывая тот факт, что мы имели дело с женщиной, которая очень ценит свое личное пространство?

– Да, именно это и учитывая.

– Спасибо. Я заметила, что вы предпочли помалкивать.

– Я счел это более благоразумным, поскольку последний мужчина, который общался с ней, в конечном итоге получил арбалетный болт в башку.

– Только не потому, что заговорил с ней, – поправила его Церера, – а потому, что не захотел ее слушать. По-моему, у мужчин это очень распространенный недостаток.

– У него было не так-то много возможностей исправить эту оплошность.

– Если уж он не научился слушать других людей на данном этапе своей жизни, то вряд ли когда-нибудь продвинулся бы в этом и в дальнейшем.

– Меня поражает, насколько ты не сочувствуешь выпавшей ему участи.

– Не то чтобы не сочувствую – просто это меня не удивляет. Я всю свою жизнь имела дело с мужчинами, которые отказывались обращать внимание на то, что я им говорю, или просто отмахивались от всего, что у меня было им сказать, – то есть не все мужчины до единого, но достаточное их количество, чтобы такая модель поведения стала очевидной.