– Я хотела сказать, что запирать кого-то в башне – вот что ужасно, – уточнила Церера. – Хотя с именем тоже вышло не больно-то красиво.

– О, я не думаю, что ведьма планировала держать меня взаперти до скончания веков! Наверняка предполагалось, что это будет временная мера, максимум на год или около того – ровно настолько, чтобы просто припугнуть маму с папой. Но потом я вдруг узнала, что они продали дом и куда-то уехали, чтобы заниматься выращиванием салата на продажу в промышленных масштабах, хотя я не думаю, что они в этом особо преуспеют, поскольку мама просто съест все выращенное, как полоумная крольчиха, которой, по сути, и является.

А потом, как будто и всего этого было мало, кто-то просто пошел и убил эту ведьму. Честно говоря, она малость зарвалась, а у ведьм это профессиональный риск – быть убитой. Такое частенько случается, сами небось знаете. Не такая уж это и заманчивая работенка – колдовство, если вдуматься. Требует полной самоотдачи. По-моему, на самом деле это скорее призвание. Ты занимаешься этим чисто из любви к искусству.

Церера уже начинала жалеть, что затеяла этот разговор. Рапунцель, какими бы ни были ее остальные проблемы, оказалась болтушкой, каких свет не видывал, и голосом обладала соответствующим. Если б они не держались подальше, у лошади Лесника подкосились бы задние ноги.

– Наверное, нам лучше просто оставить вас с вашими… – начала было Церера, но тут в руках у Рапунцель вновь возник арбалет, стрела которого безошибочно нацелилась в их сторону.

– Стойте где стоите, – произнесла Рапунцель с убийственным спокойствием. – Я еще не закончила, и невежливо уходить от кого-то, когда вам что-то рассказывают, особенно если вы сами изначально об этом попросили. Это заставляет людей нервничать.

И только тут Церера заметила какого-то человека, лежащего в подлеске. Одет тот был в легкие доспехи – нагрудник, наручи на руках и набедренники на бедрах, – а также в шлем с узкой щелью в забрале. Однако вряд ли ему предстояло в ближайшее время подняться, поскольку из забрала торчало древко арбалетного болта, а это означало, что наконечник застрял где-то у него в голове. Церера толкнула Лесника в ногу, чтобы привлечь его внимание, и как можно незаметней указала ему на присутствие трупа.

Поначалу ей подумалось, не упомянуть ли Рапунцель, что под ее башней лежит мертвец, но было непохоже, чтобы та не была в курсе – поскольку, скорей всего, как раз один из ее арбалетных болтов и нанес бедолаге непоправимый ущерб. Кроме того, он был не слишком-то хорошо спрятан, а остался лежать прямо там, где упал. Пара шагов не в ту сторону, и Церера вполне могла бы споткнуться об него. И все же, наверное, лучше было спросить – просто на всякий случай.

– Прошу прощения, – произнесла она, поднимая руку – словно ребенок, спрашивающий разрешения у учителя. – Вы ведь знаете, что здесь внизу лежит мертвое тело?

Стоящий рядом с ней Лесник закатил глаза к небу и вздохнул – как человек, оказавшийся в компании кого-то, кто так и жаждет смерти.

– А, этот-то… – пренебрежительно отозвалась Рапунцель. – Я так и не удосужилась узнать его имя. Какой-то там рыцарь или что-то в этом духе.

– Это вы, гм, застрелили его? – спросила Церера.

– Нет, глупышка, в него я не стреляла. Я стреляла в его сторону. Типа как примерно в том направлении. Это большая разница. Я пыталась обескуражить его, и просто так вышло, что прицелилась лучше, чем думала, – или хуже, это как посмотреть.

Если в намерения Рапунцель входило обескуражить рыцаря, подумала Церера, то она явно в этом преуспела, поскольку трудно себе представить, как можно еще сильней кого-то обескуражить.

– Но от чего вы пытались его отговорить?

Рапунцель неловко накрутила прядь волос на указательный палец левой руки, тогда как ее правая рука, как заметила Церера, по-прежнему крепко сжимала арбалет.

– Видите ли, – задумчиво ответила Рапунцель, – я проторчала тут уже пару лет, и, честно говоря, мне стало скучно. Перспектива прогуляться по лесу и ощутить траву под босыми ногами стала казаться мне все более заманчивой. Поэтому, когда появился тот парень и сказал, что хотел бы спасти меня, я была только за, хотя у него и не было особого плана на уме. Было непохоже, чтобы он принес с собой строительные леса или хотя бы стремянку. Учитывая все обстоятельства, не думаю, что этот малый в доспехах был особо сообразительным, поскольку он все ходил вокруг да около и скреб подбородок, не добившись особого прогресса на спасательном фронте. Он так долго хмыкал и гмыкал, что я уже впала в уныние и начала расчесывать волосы, чтобы скоротать время, и тут он заметил, какие они длинные, потому что их не стригли годами – хотя я все-таки слежу за секущимися кончиками, без этого ведь никак, точно? И тут он вдруг воспрял и кричит мне: «Рапунцель, Рапунцель, распусти ко мне свои волосы!»

«Ты уверен?» – отвечаю я, поскольку мне это показалось не слишком-то хорошей идеей. Сейчас-то вы такого не сказали бы, но когда он только заявился сюда, то был довольно увесистым, и я имею в виду не только его доспехи. Этому человеку явно еще не попадался пирог, который пришелся бы ему не по вкусу.

Короче, он опять орет мне: «Рапунцель, Рапунцель, распусти ко мне свои волосы!» И был он так настойчив, что я подумала: «Ну ладно, давай попробуем». Правда, предупредила его, что не уверена, что это сработает и что он должен отпустить меня, если я ему скажу, – хотя не знаю, насколько внимательно он меня слушал на этом этапе. По моему опыту, как только мужчине взбредет в голову какая-то идея, то ее очень трудно из нее вытряхнуть, а чем она хуже, тем упорней он за нее цепляется. Это было бы довольно забавно, не будь настолько трагично.

Короче говоря, распускаю я волосы вниз, а он хватает их обеими клешнями и начинает лезть – но сами уже понимаете, к чему дело идет, когда здоровенный мужик, весь увешанный железками, цепляется тебе за волосы, чтобы не сверзиться? Мне показалось, будто башка у меня вот-вот слетит с плеч – и это когда он только одну ногу успел от земли оторвать! А когда уперся обеими ногами в стену, то чуть из окна меня не выдернул. Я посоветовала ему не маяться дурью, но он не слушал, поэтому я нашарила рукой арбалет, и… – Рапунцель пожала плечами, – в общем,