– «Замки и овцы»?

– Игра простая и увлекательная. Вообще-то, мне следовало ее запатентовать, – засмеялся он. – Как я вижу, тебе очень хочется узнать ее правила – не бойся, сейчас я расскажу. – Он посмотрел в окно. – Как ты уже наверняка заметила еще в начале поездки, в моей замечательной стране много замков и много овец.

Я решила подыграть ему и показала в окно на мою первую овцу.

– Вон там овца!

– Хорошо, – продолжал Виктор. – Так вот, овцы дают тебе два очка, а замки пять. Они всегда попадаются вместе. Выигрывает тот, кто наберет к концу поездки больше очков. Без жульничества.

– Замок! – крикнула я, когда мы проезжали старинный каменный дом со шпилем.

– Овца! – Виктор показал пальцем слева от поезда.

Через пятнадцать минут, вдоволь насмеявшись, мы сбились со счета и бросили игру. Вместо этого мы решили пойти в вагон-ресторан. Там мы купили бутылку вина и какие-то вкусные мелочи и вернулись с ними на наши места.

Виктор откупорил вино и налил нам. Я сделала глоток и повернулась к нему.

– Что, если ко мне вернется память и… все изменится?

Он с нежностью смотрел на меня и ждал продолжения.

– Просто… – Я замолчала, посмотрела в окно и снова на Виктора. – Мне все нравится. Нравится моя жизнь, вот такая, как сейчас. Понимаешь?

Он кивнул и не торопился ничего говорить.

– Я привыкаю к неизвестному. – Я вздохнула и взяла его за руку. – Привыкаю к этому. Я не хочу ничего менять.

Он смотрел на меня так, словно тоже не хотел ничего менять. Но не сказал этого. Вместо этого он чмокнул меня в левую щеку и прошептал мне на ухо:

– Ты не беспокойся. Все образуется. – Он усмехнулся. – Я лишь надеюсь, что ты не была замужем за мужчиной-моделью, который надолго уехал в Милан на фотосессию для нового каталога.

Я засмеялась, потом повернулась к окну и, глубоко задумавшись, смотрела на проносившиеся мимо нас зеленые холмы.

Еще замок. Еще овца.

– Ах, Виктор, как тут красиво! – воскликнула я, когда мы на арендованном автомобиле подъезжали к дому по посыпанной гравием дороге. Дом оказался точно таким, как я и думала: каменный фасад, створки окон, белые занавески. Вокруг дома лаванда и розмарин. Я схватила бумажный пакет, появившийся у нас после краткой остановки на рынке, а Виктор потащил к двери наши сумки.

В доме преобладали спокойные, нейтральные тона: белые чехлы на диванах, деревянный стол со стульями пепельного цвета и такой же кофейный столик.

– Решено, – заявила я. – Я поселюсь тут навсегда.

– Тут замечательно, правда? – Он протянул руку и убрал свисавшую с потолка паутину. – Как жалко, что дом пустует. Мой друг уже полгода работает в Испании.

– Гляди, какая кухня! – воскликнула я.

– О, я намерен потрудиться тут вечером и приготовить тебе какое-нибудь истинно прованское кушанье.

– Ой, бассейн! – Я распахнула французские двери и выбежала в патио и сад, который по периметру обрамляли кипарисы. Сняла чехол с шезлонга, стоявшего возле большого прямоугольного бассейна, и с блаженным вздохом устроилась в нем. – Если меня кто-нибудь спросит, ищите меня тут.

– Может, переоденешься в купальник? – предложил Виктор. – А я приготовлю для нас коктейль.

Я нашла, как мне показалось, хозяйскую спальню и вкатила в нее мою сумку, думая о том, как приятно было бы жить с Виктором в таком доме, как этот. Я вообразила красивую сцену: как мы с ним дышим воздухом, насыщенным солнцем и травами, едим восхитительные обеды, занимаемся искусством и – мои щеки порозовели – любовью. Я надела черное бикини и скромно обернула вокруг талии полотенце, которое нашла в ванной.

– Я буду в патио, – сообщила я в гостиной Виктору. Он протянул мне коктейль с цветами лаванды. Я попробовала глоточек.

– Дай-ка посмотреть на тебя, – сказал Виктор, подойдя ближе. Я нервно застыла, а он снял с моей талии полотенце, и оно упало на пол, а Виктор улыбнулся, заметив мою робость.

– Ты не сказала мне, что была моделью и участвовала в рекламе купальников.

– Ой, перестань, – возразила я, покраснев, и снова обвязалась полотенцем. – По-моему, я выгляжу… не знаю…

Его лицо моментально сделалось строгим, и он обнял меня.

– Я хочу, чтобы ты поняла, какая ты красивая. Чтобы ты знала… – Он замолчал и погладил пальцами мои волосы.

Казались ли мне странными его слова? Всерьез говорил он их или нет? Или он просто жалел меня, девушку, потерявшую память?

– Пойдем купаться, – предложил он с вернувшейся на лицо улыбкой. – Сейчас я поищу мои транки.

Через несколько минут он вернулся без рубашки и в темных очках. Хотя он не производил впечатление человека, который проводит много времени в спортзале, у него были накачанные мышцы.

– Скажи мне, – с шутливой насмешкой спросила я, – откуда у повара такой мощный брюшной пресс?

Он потер свой живот.

– Во-первых, он совсем не мощный. Но благодарю за комплимент. – Он усмехнулся. – Такое тело пригодится мне, когда на следующей неделе материализуется твой супруг-супермодель. Придется мне вступить с ним в бой, и этот бой будет серьезный.

– Нет, серьезно, – рассмеялась я. – Как ты ухитряешься есть с таким аппетитом и сохранять спортивную фигуру? Или ты просыпаешься на рассвете и бегаешь вверх и вниз по ступенькам Монмартра?

Он снял чехол с другого шезлонга.

– Нет, я слишком ленивый.

– Тогда в чем секрет? Хорошие гены? Если я начну есть крем-брюле так же часто, как ты, я стану вдвое толще, чем сейчас.

Он лег в шезлонг рядом со мной и усмехнулся.

– Возможно, меня выручает мой ленточный червь.

– Ленточный червь? – Я засмеялась.

– Да, мне повезло, и я его где-то подцепил.

– Ты большой шутник! Тебе это известно?

– Я рад, что рассмешил тебя, – сказал он. – Не все понимают мой юмор. – Его улыбка погасла на миг, потом вернулась. – Эй, как насчет музыки? Послушаем?

– Да, пожалуйста, – ответила я.

Он достал из кармана мобильный телефон.

– Сейчас посмотрим, смогу ли я включить здешнюю аудиосистему «Сонос». Тебе нравится джаз? – спросил он, когда из уличных колонок зазвучал мягкий звук саксофона.

– «Голубые небеса»? – Я пригубила коктейль и закрыла глаза, медленно покачиваясь под эту мелодию. Может, я и страдала от амнезии, но даже теперь знала, что джаз у меня в крови. – Стэн Гетц.

– Молодец. Я тоже его люблю. Знаешь, что я всегда говорил?

– Что?

– Любовь к джазу обязательна.

– Что ты имеешь в виду?