она и сейчас очень красивая, — признала я, глядя на статную женщину рядом со старостой. Настоящая русская красавица, статная, с косой до пояса. — Должно быть, очень мужественная женщина.

— Можно и так сказать. Она за него подралась даже один раз, — прыснула кокушка.

— Защищала, что ли?

— Да нет, же, натурально, с соперницей подралась, — рассказчица перешла на шепот, наклоняясь к моему уху. — Так ей врезала, что та неделю с фингалом под глазом ходила.

— А что, были и соперницы?

— И не одна. Григория девки ох как любили, и до несчастного случая и после.

— Интересно, за что, — пробормотала я, думая о четверых сыновьях.

— Добрый он, Гришка, сердечный очень. Таких поискать. — улыбнулась Зинаида. — И справедливый. Если уж он что решил, значит так и надо.

«А теперь из-за своей доброты и сердечности может потерять многое из того, чего нелегким трудом достиг в своей жизни, которая оказалась в молодости к нему столь немилосердна», — грустно подумала я, — «Все-таки нет в жизни справедливости».

Тем временем веселье шло по традиционному сценарию: после каравая молодые разбили бокалы из-под шампанского. К моему удивлению, гости кинулись подбирать осколки.

— Зачем они это делают, на память, что ли? — удивилась я.

— По осколкам смотрят, кто первым появится у молодых: мальчик или девочка. Большие осколки — к мальчику, мелкие — к девочке, — просветили меня.

Вслед за тем пришло время подарков. Все, кто хотел чем-то одарить новобрачных, выстроились в очередь. Судя по тому, что большинство гостей в очереди стояло с пустыми руками, я сделала вывод, что подарки у них самые что ни на есть практичные, то есть деньги. Но многие собирались порадовать молодоженов разнообразными нужными в хозяйстве вещами: подушками, кухонной утварью, а также самоварами — да-да, самоваров я в очереди насчитала три штуки! Каждый дарящий произносил молодым краткую речь и выпивал «за здоровье молодых».

Остальные постепенно рассаживались за столы, сведя свое участие в поздравлении новобрачных к громогласным крикам «Горько!» после каждого поздравления. Вначале молодые целовались увлеченно, но после этак двадцатого пожелания стали ограничиваться легким чмоком.

Я села за стол между Костей и Максом, с другого боку которого пристроилась Зинаида. Автоматически смеялась над Костиными замечаниями по поводу вручения очередного самовара и даже присоединялась к нестройному хору, снова и снова требующему подсластить содержимое стаканов, а сама не переставала искать глазами кузнеца и задаваться про себя вопросом: «Неужели он не придет?»

Он пришел, когда я как раз была на мысли: «Можно подумать, на нем свет клином сошелся». До этого были соображения, что очень глупо с моей стороны его ждать, что еще глупее в глубине души надеяться, что он может испытывать ко мне хоть какой-то интерес, тем более, когда есть Диана — вся такая расчудесная наследница местного предпринимателя, да еще с такой замечательной кобылой. А когда увидела его в черной рубашке с расстегнутым воротником, с мокрыми еще волосами, небрежно стянутыми в хвост, сердце подпрыгнуло так радостно, что стало совершенно ясно: вслед за коготком увязла вся птичка.

— Ну что, дождалась? — мрачно поинтересовался Костя.

— О ком это ты? — фальшиво воскликнула я, потом поняла, что мой же вопрос меня выдает, и поправилась. — То есть о чем?

— Ну конечно же, о самоваре, — фыркнул он, допивая стакан.

Я тоже схватила свой и судорожно глотнула, чуть не закашлявшись. Вкусно, кстати, и вовсе не горько! Какой-то неизвестный мне напиток: пенящийся, душистый, освежающий.

— Катерина, поострожнее с домашним пивом, его пить легко, а хмель тяжелый, — посоветовала Зинаида, которая видела и примечала все, несмотря на оживленный разговор с Максом, который, как я заметила, тоже кого-то выглядывал, и я даже догадывалась, кого.

Так вот что это — домашнее пиво. Я смутно помнила рассказы мамы об этом напитке, приводящем не ведающую о его коварстве молодежь в канавы под забором. Но увидев, что Данила идет прямиком к нашему столу, почувствовала, что краснею и горю, как школьница, которую пригласил на танец самый красивый мальчик из класса, и попыталась затушить это пламя основательным глотком. Эффект был мгновенный, и к тому моменту, как кузнец оказался рядом, я почувствовала себя гораздо увереннее и привлекательнее. Щеки все еще горели, но меня это уже не волновало.

— Привет! Где ты пропадал? — смело поздоровалась я первой.

— Срочный заказ пришлось доделывать! — объяснил он, усаживаясь напротив.

— Что, князю на войну пойти не в чем было? — осведомился Костя.

Данила криво усмехнулся, взял стакан и выпил его до дна. За компанию и я снова взялась за свой. Это пиво нравилось мне все больше и больше. И что там Зинаида говорила про тяжелый хмель? Да это ведь просто лимонад какой-то, только гораздо вкуснее.

Данила отставил стакан, перевел взгляд на Костю и ответил на его вопрос.

— Крест ковал.

— А кто умер? — испугалась Зинаида.

— Да это из соседнего села заказ, — неохотно ответил кузнец, наполняя свой стакан из кувшина, которые в изобилии были расставлены по столам. И мой тоже наполнил, кстати.

— Кто-то знакомый? — сочувственно спросила я.

— Нет, — ответил он и после паузы добавил: — Одна женщина заказала для своего мужа.

— Прости, я не расслышал, кого заказала? — продолжал ехидничать Костя.

— Она ждала, пока я закончу, и каждый раз в перерывах в работе я слышал, как она плачет, — продолжил Данила, не обращая внимания на Костю.

— Совсем ты не бережешь себя, милый, — авторитетно заявила Зинаида. — Мало того, что работаешь сверх меры, так еще и переживаешь за каждого заказчика.

— Простите меня, — грустно улыбнулся Данила, точь-в-точь как Атос, но про парк с лилиями петь не стал. — Мало того, что опоздал, так еще и тоску нагоняю.

— Но ведь это так трагично, — всхлипнула я. — Отдать последнюю дань любимому человеку, зная, что больше ничего уже для него сделать не сможешь!

Все на меня как-то странно посмотрели, а Данила улыбнулся. От его улыбки мне сразу стало веселее, и я кокетливо улыбнулась ему в ответ.

— Катя, можешь мне кое-что пообещать? — ласково спросил он.

— Все, что угодно, — щедро пообещала я.

— Не пей сегодня больше!