— Ребятки, это же так интересно! Давно мне хотелось, чтобы люди узнали прошлое нашего Заречья. А если оно еще и славным окажется, так будет вам весь наш почет и уважение. Может, тогда и музей краеведческий устроим!

Староста так искренне обрадовался, что мне стало стыдно, что нам приходится его обманывать. А он снял карту со стены и вручил ее Косте со словами:

— Обращайтесь ко мне по любым вопросам, окажу посильную помощь.

Он еще и за стол пытался нас усадить, но мы и без этого чувствовали себя неудобно, поэтому сослались на необходимость навёрстывать упущенное время и, прихватив трофей, вернулись в дом кузнеца.

Изучив карту, Костя немедленно заявил, что ему все понятно. На нас с Максом созерцание топографического изображения поселения с окрестными лесами и полями не произвело подобного озарения, и Косте, как обычно, пришлось нам все объяснить. Как обычно — это значит, с выражением крайней досады на то, какие тугодумы достались ему в спутники.

По мнению Кости, очевидным было следующее:

Всего символов четыре, и, согласно законам логики и геометрии, они должны располагаться на равном расстоянии друг от друга и образовывать на местности квадрат, внутри которого и должен находиться портал. Поставив в соответствующих местах на карте точки, он отметил их схематичными изображениями громовика и сокола. Затем соединил их прямой линией, и с мастерством кадастрового инженера принялся чертить фигуры, попутно разъясняя свои действия.

— Прямая линия между найденными камнями, может быть либо стороной, либо диагональю искомого квадрата. Если это сторона, то квадрат можно развернуть либо на запад, либо на восток, и это дает нам четыре точки, в которых могут находиться остальные символы. Если диагональ, вариант только один, и он даст нам еще две точки.

— Значит, всего шесть точек, — посчитала я. — Так может, сразу поищем портал?

На это Костя веско посоветовал мне не бежать впереди паровоза, когда еще и рельсы не проложены. Когда найдем все камни, тогда и будет понятно, что делать дальше. Ближайшие же два выходных дня нам рекомендуется использовать по максимуму, и постараться исследовать все точки, расставленные Костей на карте, а не задавать глупые вопросы.

Макс немного помялся, но все-таки задал:

— А что, если в расположении этих знаков нет никакой логики? Или есть, но не геометрическая. Вы помните, в лабиринте порядок символов над проходами постоянно менялся, и мы так и не поняли, почему.

— Тогда моя теория окажется ложной. И я с удовольствием рассмотрю те, что предложите вы. Я даже готов отдать им приоритет, — холодно ответил Костя.

Как и следовало ожидать, никаких теорий больше никто не предложил, и поэтому, не теряя больше времени даром, мы направились к ближайшей точке, которая, судя по карте, располагалась всего в нескольких дворах от нашей дислокации. Впереди шел Костя с картой, за ним Макс с лопатами, а за ними я — с улыбкой — дабы ни у кого не возникло сомнений в наших наилучших намерениях, а то, кто знает, что могут подумать местные жители.

— Здесь! — Костя остановился возле хлипкого забора из кривых жердей.

Макс с облегчением прислонил к нему лопаты, но ненадежная ограда угрожающе накренилась, и он поспешил подхватить их.

Я заглянула через Костино плечо в карту.

— Здесь — это конкретно где?

— Здесь — это где-то здесь, — раздраженно ответил Костя. — Масштаб карты 1 к 50, так что моя точка охватывает около ста квадратных метров, с учетом возможных погрешностей.

— То есть весь вот этот огород? — Макс обвел широким жестом непаханую целину за забором.

Огородом ее можно было назвать с большой натяжкой, скорее — заросшей бурьяном лужайкой. Тем не менее, на противоположном от нас конце ковырялась с лопатой согнутая в три погибели старушка в белом платочке. Не удостоив Макса ответом, Костя обратился к ней.

— Уважаемая, скажите, пожалуйста!

Видимо, пожилая дама была глуховата, так как потребовались все наши совместные усилия, чтобы привлечь ее внимание. Когда она, наконец, доковыляла до нас, то оказалась совсем древней старушонкой, с лицом, состоящим из одних морщин, и совершенно бесцветными глазами. Я даже подумала, что она слепая, но, как оказалось впоследствии, видела она не хуже нас. Престарелая огородница долго не могла понять, что от нее требуется, но в конце концов нам удалось ей втолковать, что мы археологи и нам до зарезу надо порыться на ее участке, потому что там может быть зарыто нечто очень ценное.

— Клад? — живо спросила бабулька с жадным блеском в глазах.

— Нет, что вы, — поспешил разубедить ее главный "археолог". — Ценное лишь с точки зрения археологии. Черепки какие-нибудь. Или камни, например.

— Ну, ройтесь, если надо, — разрешила, наконец, землевладелица. — Все равно с тех пор, как мой дед помер, огород вскопать некому.

Ее подбородок жалобно затрясся, она несколько раз сморгнула и прикрыла глаза сухонькой рукой.

— Так значит, и вам заодно поможем! — подбодрил бедняжку Костя. — Макс, хватай лопату!

Макс взял лопату и тоскливо оглядел фронт предстоящих работ.

— А вы никогда ничего особенного на огороде не находили? — с надеждой спросил он. — Какие-нибудь камни с выбитыми на них символами?

— Камней здесь хоть отбавляй, вот увидишь, — "обнадежила" его повеселевшая бабка. — Вы, главное, копайте поглубже, и рыхлите получше.

Вскапывать основательно заросшее поле в полдень, под палящим солнцем и с роящимися вокруг слепнями — то еще удовольствие. Львиную долю работы делал двужильный Макс, но и мы с Костей трудились изо всех сил.

Чтобы быть уверенной в том, что мы не выкопаем без ее ведома клад, старуха внимательно следила за ходом работ, сидя в теньке на табуретке, и каждый раз, когда лопата за что-нибудь цеплялась, она подрывалась с места и бежала инспектировать находку, а заодно давала указания.

— Ты, милок, корни-то вытаскивай. И лопату поглубже засаживай.

Мы молча пыхтели — отступать было некуда. Наконец, поле было перекопано. Наградой нам были мозоли на руках, обгоревшие плечи, куча корней и травы