Есть большой соблазн устроить из всего этого балаган, но я не поддаюсь соблазну. Надо же иметь хоть немного уважения к гостям.

Самые важные документы теперь сложены в большой конверт, который я отдал Ваутеру. В свое время он «найдет» его и передаст Афре.

Около десяти часов утра, впервые за четыре месяца, я выехал из Пюрмеренда в Брёкелен и покатил по дороге, свободной от пробок. На заднем сиденье машины покоился обсыпной яблочный пирог из универсама «ХЕМА». Я проделал этот путь четыре тысячи раз туда и четыре тысячи раз обратно. Примерно десять тысяч часов, больше целого года жизни, я видел перед собой асфальт, промышленные зоны и шумовые барьеры и злился на расклейщиков стикеров и водителей в левом ряду. Но в этот раз я ехал в приподнятом настроении и смотрел другими глазами. Вот чего нельзя упускать никогда – ни дня, ни часа, ни минуты.

– Всем привет, а вот и я. Пришел проверить, как дела со сбытом.

Беренд и сам господин Хертог из-за своего стола настоящего орехового дерева подняли на меня глаза в полном изумлении. Марике покраснела до ушей.

– Артур, какой сюрприз, – сказал Хертог, причем было неясно, приятный сюрприз или нет.

Беренд удостоил меня рукопожатием и снисходительно похлопал по плечу, но не произвел желаемого эффекта, так как прежде никогда этого не делал.

– Рад тебя видеть, старина, – сказал он, после чего поспешил вернуться за свой спасительный стол. Со склада явился Дирк, пожал мне руку и с вожделением уставился на пирог.

– Приезжай почаще, Артур, если будешь каждый раз привозить пирог.

Марике все это время нерешительно переминалась с ноги на ногу. Я подошел и трижды расцеловал ее. Она так неловко попыталась обнять меня, что, к несчастью, ткнула пальцем в ухо.

– Ох, извини, не хватало еще тебя поранить. А я так рада тебя видеть.

– Ничего, дорогая. У меня же два уха.

Ничего более оригинального я не смог придумать.

Разрезание пирога избавило нас от неловкой ситуации. Марике принесла блюдца и вилки и налила всем по кружке кофе.

Минут пять мы говорили о разных пустяках, после чего Беренд, покосившись на Хертога, объявил, что у него еще уйма работы, и демонстративно уселся перелистывать стопку бумаг.

Хертог барабанил пальцами по столу.

Дирк молча уплетал третий кусок пирога.

Марике не знала, куда смотреть.

– Ну, не буду дольше вас отвлекать, у меня у самого куча дел, таких, как лежать на диване, а посему позвольте откланяться, – решил я.

– Да? Ну пока, – сказал Беренд, не поднимая головы от бумаг.

Дирк протянул мне измазанную кремом руку.

– А где, собственно, Хамед? – поинтересовался я.

– Уволен.

– Жаль парня.

– Да, не повезло ему, но я работаю здесь дольше и… что одному смерть, другому кусок хлеба с маслом, – сказал он с кривой улыбкой. Для него эта шутка была верхом остроумия.

На этот раз Марике обняла меня, не стесняясь.

Десять лет назад, в тот период, когда я почти наверняка знала, что у Артура есть любовница, он совершил классическую ошибку: произнес в постели не то имя. Я не разобрала какое, но он точно простонал не «Афра». Там было что-то на букву «э».

– Что ты сказал? – спросила я.

– Ох, ничего, – пробормотал он. – Так, вырвался какой-то звук. От удовольствия.

Ну-ну.

Шанс, что это повторится, не слишком велик. Во-первых, потому, что меня бы очень удивило наличие у него любовницы, а во-вторых, потому, что мы уже не живем совместной половой жизнью.

Самое большее, на что он еще способен, – нечаянно ляпнуть не то во сне.

В Артуре есть какая-то наивность. Он, видимо, думает, что меня легко провести, а я насквозь его вижу, когда он начинает свои фокусы. Другого такого бездарного лгуна еще поискать, это почти умиляет. Много лет назад я тоже решила притворяться наивнее, чем я есть. В большинстве случаев делаю вид, что верю ему, когда он вешает мне на уши очередную лапшу.

Я знаю, там затевается что-то с гольф-турами, не знаю что. Но, к счастью, меня это мало волнует. Я давно уже радуюсь, когда он время от времени уезжает на недельку. А с тех пор как появился Сторм, у меня столько развлечений, что кислая физиономия Артура для меня как зубная боль. И я вполне могу обойтись без нее. Хотя должна сказать, что последнее время Артур старается исправиться и не слишком меня раздражать. За исключением его тупого упрямства в отношении имени Сторма. Он продолжает называть его Аристотелем, или Ари, и это, конечно, страшно сбивает малыша с толку. Артур делает вид, что Сторм ему безразличен, но регулярно играет с ним и постоянно предлагает выгулять его, чтобы, так сказать, разгрузить меня, а для меня нет ничего лучше прогулки со Стормом.

Такое чувство, будто у меня все-таки появился ребенок. Но Артуру я никогда этого не скажу.

Завтра в пять утра мы отбываем. Ваутер заедет за мной на своем «вольво», потом мы едем к Йосту и пересаживаемся с «вольво» на «форд-транзит». В «форд» уже загружены, между прочим, книжный шкаф, садовая мебель, гоночный велосипед, гребной тренажер, мольберт, постель, столовые приборы, посуда, сковородки, кухонная аппаратура, садовый инвентарь, три ящика голландских продуктов, кресло-качалка, моющие средства, телевизор, стереосистема, три большие картонки с книгами и три комплекта для гольфа. Большая часть этого добра с интернет-барахолки, но не всё.

Хозяйственное оборудование я покупал в «Блоккере» в Пюрмеренде. Дурак, дурак, дурак. Стою я там в очереди в кассу, с набором сковородок, и вдруг кто-то хлопает меня по плечу – теннисная подруга Афры.

– Привет, Артур! Рада тебя видеть. Вот уж кого никак не ожидала встретить в «Блоккере». Покупаешь Афре новые сковородки?

– Э-э-э… нет, одному приятелю. Он разводится.

И опять же дурак. Нет у меня приятеля, который разводится.

– Симпатичные сковородки, черт возьми. У моей матери тоже такие. На всю жизнь хватит.

– Да, на сковородках не стоит экономить, – услышал я собственный голос.

С тех пор за покупками для переезда я всегда отправлялся в Зандам. Там, надеюсь, у меня нет знакомых. Что касается сковородок, то я убежден, что подруга во всех подробностях доложила Афре о нашей встрече в «Блоккере», включая марку сковородок и развод приятеля. Но Афра ни разу не спросила меня об этом, что мне совсем не нравится. По-хорошему, она бы должна давно с пристрастием допросить меня, кто именно разводится и почему этот приятель не пошел сам покупать сковородки. Ничего подобного. Очень странно. Но не спрашивать же Афру, почему она не спрашивает о любителе сковородок. С тех пор прошло уже две недели. Не стоит надеяться, что Афра забыла. У нее слоновья память.