Урок описывать не буду, на двойку «привидений» в балахонах убил почти сутки, пока не добился понимания ими принципа. О том, что за время обучения запомнил их источники до мельчайших подробностей, никому, разумеется, не рассказал. С Роговым и Верещагиным, присутствовавшими на занятии в качестве наблюдателей, договорились, что при необходимости занятие еще один раз повторим, но на этом конкретно с этими людьми — всё.

Вторым по значимости, что вертелось у меня в голове в эти сумасшедшие выходные и начало недели, шел разговор с Бариновым-Боком, фрекен Бок ему… В мыслях я прокручивал самые разные варианты, но все не мог понять, как уговорить пилота остаться на нужном мне месте. И ключевое слово здесь именно «пилот»: оставляя его в Москве по сути одного, я не мог обеспечить ему то, к чему он рвался изначально, — небо. Но как ни откладывай, а время для беседы пришло: решать — быть или не быть московскому филиалу «Кистеня», требовалось быстро.

— Александр Владимирович, можете со мной поговорить? — В кои-то веки мы оба выспались; отдохнув, я ввел Шамана в строй, уж что-что, а сращивать кости я научился отменно.

— Догадываюсь, о чем именно.

— Александр Владимирович…

— Гор, переходи уже просто на имя, а? С Алексеем и Олегом ты же не церемонишься?

— Там немного ситуация другая, но я не против. Как предпочитаешь: Саша или Шура?

— Ради бога, только не Шура! Так меня только бывшая звала, так что ассоциации — не самые лучшие!

— Саша так Саша, — соглашаюсь я, устраиваясь на диване в кабинете начальника. Бок недолго думая составляет мне компанию, пересев из своего рабочего кресла на мягкий стул напротив.

— Ну уговаривай!

— А надо? — Доброжелательно-ироничный настрой Баринова мне нравится: кажется, разговор выйдет не таким трудным, как я ожидал.

— Алексей уже успел со мной поговорить, так что я примерно представляю, но хотелось бы твою версию услышать.

— Моя версия такая: ты бухгалтерские книги «Кистеня» за второй квартал видел?

— Видел.

— Тогда порядок сумм, что здесь крутятся, представляешь. Мы сейчас на волне, Костин просто придурок, что в эти несчастные двадцать тысяч вцепился.

— Согласен.

— Тогда сам понимаешь: сворачиваться мне не хочется. Но и без толкового и верного руководителя оставлять это я не могу. А в Питер я, к сожалению, еду однозначно.

— Просто для понимания — зачем?

— Давай я потом всем разом объясню, не хочется по десять раз пересказывать. Лучше скажи, на каких условиях ты согласишься здесь остаться?

Саша уже явно думал над ответом, но все-таки берет паузу, отвлекшись на разливание чая, принесенного Борисом.

Борька — молоток, сам вызвался помочь и теперь семимильными шагами проходил социальную адаптацию, замещая Бронислава, числящегося при «Кистене» секретарем. Всего за пару дней он разобрался почти со всеми бумагами, скопившимися на столе в нашей приемной, и удачно отшил пару мелких скандалистов, рвущихся с ходу к Самому Главному. Дискомфорт, испытываемый обычными людьми в присутствии гасителя, никуда не делся, так что запал у склочников очень быстро затухал, а вопрос решался как бы сам собой. По мне — бесценное подспорье для помощника руководителя.

— Про желание смены рода ты знаешь. Я немного тебя узнал, да еще видел твое отношение к Алексею и Олегу, так что не передумал, а, наоборот, хочу еще больше.

— А вдруг я чудить начну?

— А нахрена тебе это? Прости, конечно, но у меня сложилось впечатление, что тебе банально некогда чудить…

— Дурное дело нехитрое.

— Стать дурнее моего дядьки тебе при всем желании не удастся, так что не кокетничай!

— И в мыслях не было! Но, извини! Мне всего шестнадцать лет, у меня куча обязательств перед разными людьми и конторами! Я хочу понять, какого хрена ты в меня так веришь?!

— Потому что мне тридцать восемь! И я об этом титуле с двадцати лет мечтаю! Ты у меня печатку видишь? — внешне спокойно, но с заметно слышимым надрывом отвечает-спрашивает Баринов.

— И что?

— И то! Тебе всего шестнадцать, а ты уже пробил титул своей тетке и себе, за последний год, если я не ошибаюсь!

— Ну!

— Скажи, чье дворянство будет следующим?

Над ответом я зависаю. В том, что пилоты рано или поздно от меня уйдут, я не сомневался никогда. Но наша зародившаяся дружба, я надеюсь, это переживет, да и опыт создания родового союза у меня теперь имеется. И есть мои планы, которые я собираюсь озвучить всем на ближайшей встрече. Хотя бы просто для того, чтоб все были в курсе и знали, к чему мы стремимся.

— Земеля старше, плюс он мой наследник, как оказалось. Чисто случайно, но в род я его принял вперед всех, — пока у меня нет детей, в случае моей неожиданной кончины наследуют принятые в род в порядке очередности, — но я ставлю на одновременность Земели и Шамана.

— И что поставишь?

— Коньяк?

— Ящик, не меньше! Иначе спорить неинтересно.

— Да хоть и ящик!

— Принимается.

— Эй-эй! Бок! Фрекен Бок тебе в жены! Я чисто гипотетически! Хотя… Давай забьемся, согласен. Ящик коньяка! Только Шаману и Земеле ни слова!

— Идет! — скрепляем пари рукопожатием. — Кстати, давно хотел спросить: что за фрекен Бок ты все время упоминаешь?

— О! Легендарная дама! Домоправительница и домомучительница в одном лице! — Поняв, что большего от меня не добиться, Баринов сдается:

— Ладно, не хочешь говорить — не говори! А что касается меня, так я хочу стать третьим в этом списке!

Какое-то время мы молча пьем чай, думая каждый о своем.

— Про род понял: это, в общем-то, ты с самого начала озвучивал, просто понять хотелось. Что еще?

— Еще?.. Если насчет первого возражений нет, то имеется несколько условий по работе: хочу набрать штат под себя, все равно на все позиции искать людей придется.

— Принимается.

— Если что-то найдется интересное — вызываю вас, и наоборот, если что-то у вас — я присоединяюсь.

— Принимается без вопросов. Это про то, что без использования втемную, надеюсь, ты понимаешь?

— Ну уж за дурака-то ты меня не держи!

— Я и Костина за дурака не держал, а вон что вышло!

— С Приказом проблемы будут? — сочувственно интересуется мужчина.

Морщусь, разглаживая волосы над ухом, а когда ловлю себя на этом жесте, морщусь еще больше.

— Решаемые. Им кое-что от меня нужно было, так что обменял. Единственное — если б не эта подстава, мог бы и повыгоднее пристроить.

— Что-то ценное?

— Скажем так, родовое умение. В деньгах не оценивается, так что говорить бессмысленно.