— Я буду, — неожиданно твердо произносит Олег.

— Ты ж не хотел?

— Мало ли что не хотел! Ты прав, хватит с меня тупых начальников, лучше уж самому решать!

— Алексей, ты как?

— Я только за! Я хоть и старше по званию, но просто не хочу пока в такое впрягаться. Замом к Олегу пойду. А созрею — ты ж найдешь для меня дело?

— Думаю, найду. Есть у меня задумки. Как Бока радовать будем?

— Знаешь, ему в Москве, в общем-то, понравилось, может, и сам с удовольствием останется. Но ты тогда его в род прими или хотя бы дай твердое обещание. У него действительно с родней не сложилось, а за тебя он тогда зубами рвать будет и в авантюры без согласования точно не полезет. А если найдется дело именно для нас, так не на другой же край света переезжаем!

— Ладно, поговорю с ним. — Покидая жилище пилота, не забываю выдать лекарское напутствие: — Выздоравливай, завтра навещу, когда отдохну. О гареме пока забудь, тебе сейчас резкие движения противопоказаны!

— А если без резких? — И такой невинный взгляд!

Машу на него рукой: горбатого могила исправит.

Пэгэбэшники свою часть обещаний выполнили, прикрыв нас полностью. Для посторонних «Кистень» функционировал без перебоев, о нашем участии в «бойне у свинарника» не знал никто, кроме заказчика, которому это ведомство нашло чем укоротить язык. А прокатившаяся за выходные и начало недели волна самоубийств и несчастных случаев среди полицейских чинов и некоторых гражданских лиц давала надежду, что страна так и не узнает своих героев.

О том, что пришло время расплаты, мне напомнили весьма оригинальным способом. У нашего ангара лихо затормозил грузовик с самыми обычными номерами, хрюканье и визги из которого не оставляли простора фантазии о содержимом.

— Что это? — уже ничему не удивляясь, спрашиваю у довольно ухмыляющегося Рогова, выпрыгнувшего с пассажирского места.

— Твои трофеи! — и ржет, зараза, пока водила выпинывает из кузова несчастных животных.

— Боже! За что?! — спрашиваю у неба.

— Что случилось? — Подоспевший Борис в недоумении пялится на десяток свиней, вяло разбредающихся по тесному пятачку перед складом.

— Шашлык любишь?

— Э-э-э… Такие зажаренные кусочки мяса на шампурах?

— Угу. С доставкой на дом.

— Люблю, но, по-моему, здесь пропущена пара этапов в приготовлении…

Смотрю на приятеля — лицо абсолютно серьезное, но по глазам видно, что едва сдерживается. Все ясно, и этот туда же.

— И что мне с ними делать? — спрашиваю у оперативника, который, несмотря на веселье, не спешит подходить поближе.

— Что хочешь. — Внезапно капитан меняется, и вместо лихого рубахи-парня передо мной предстает весьма непростой человек с жестким взглядом. — Я свою часть сделки выполнил, как видишь — не зажал ничего, — взмах рукой в сторону привалившего счастья. — Туши, уж прости, тащить не стал, за эти дни они завоняли. Этих, кстати, тоже никто не кормил, только поили, так что советую позаботиться.

— Понял. — Вану и Ли даже не потребовалось отдавать команды, сами умчались соображать, чем поддержать угасающие силы неожиданных трофеев. Боря с опаской приближается к свину поменьше и трогает того за уши. Контактный зоопарк, мать его!

— Пойдем поговорим, — приглашаю капитана внутрь.

— Без обид? — уточняет он.

— Какие уж тут обиды! Расплатился честь по чести, а то, что не отказался подложить свинью ближнему, так я бы тоже не смог удержаться, наверное… — произношу задумчивым тоном.

Рогов настораживается и не спешит идти за мной, но я его успокаиваю:

— Да не жмись ты! Шутку я оценил, зачетная! Поросят найду куда пристроить, есть у меня кандидат на подарочек. Мешок семечек или орешков ему еще добавить, что ли? От себя?

Сообразив, о ком я, Василий усмехается: силовики оказались удивительно слепыми и глухими в момент разборок пилотов с Костиным, правда, и те грань не перешли, ограничившись рукой и челюстью, ну и попинав для порядка. Жаль только, что я остался лишен удовольствия приложить руку к орлиному носу наемника, второе избиение за тот же проступок будет перебором.

В ангаре располагаемся за столом, Борю прошу ненадолго нас оставить, хотя его любопытство зашкаливает.

— Как вы себе это видите?

— Мне приказано — на твое усмотрение. Но не меньше десяти человек.

— Москвичей или питерских?

— Тебе какая разница?

— Извини, туплю, — устало тру лицо, последние несколько дней выдались утомительными, даже Борис умудрился поучаствовать в нашей кутерьме, оформляя в конторе бумаги, — просто я через несколько дней в Петербург переезжаю, только с этой точки зрения спрашиваю, — объясняю свой неуместный интерес.

— Потом можно и в Питере, но первых двоих — здесь, специалисты уже ждут, — настаивает Рогов.

— Хорошо, пусть так и будут по двое за раз. Мои условия: полная анонимность, и я, и ваши — в масках и балахонах. Знать их в лицо нет ни малейшего желания, светить своим — тоже.

— Принимается.

— Блокирующая сбруя с вас, по количеству обучаемых. Помещение тоже на вас, мне все равно, но лучше бы нейтральное. И имейте в виду — будет шумно. — Вспомнив свои собственные ощущения, капитан понимающе кивает.

— И еще…

— Да?

— В Питере я не хочу знакомиться с кем-то еще из вашего ведомства, сделка была между нами лично, поэтому работать буду только с тобой.

Капитан зависает ненадолго, но потом молча соглашается, а в его глазах я вижу расчетливый блеск — последнее условие явно приходится ему по вкусу. Что ни говори, а маги моего уровня вряд ли баловали служивого своим вниманием, предпочитая иметь дело с людьми повыше рангом.

— Мне нужен будет твой питерский адрес.

— Как устроюсь — дам телеграмму или отзвонюсь, но если что — всегда через мать можно будет весточку передать. Только при условии — ее не пугать и не трогать, она не в курсе моих дел.

С этим требованием Рогов тоже соглашается — это в его интересах. Несмотря на неудачное начало знакомства, оперативник наверняка уже прикинул возможные плюсы от его продолжения. И это нормально, я сам такой. На сотрудничество с большими шишками в ПГБ пока не замахиваюсь, да и не нужно мне оно при наличии прямого выхода на Милославского, но там не успеешь оглянуться — окажешься жестко припахан, а здесь будет масса вариантов. Посмотрим теперь, как отреагирует на мои условия начальство капитана, от этого и будем танцевать.

Про передачу техники я думал долго, невзирая на загруженность. Каюсь, были мысли придержать, «не смочь» научить, но обдумав и взвесив, решил все же сдержать слово. Однозначно ясно, что рано или поздно это умение раскроют, как бы я ни противодействовал и ни тормозил. Идея на поверхности, так что в секрете уже не удержать. И если кому-то из агентов это умение спасет жизнь или свободу — тоже неплохо. А болевое — это вообще вряд ли является тайной для их сотрудников и просто целителей — люди издавна любую хорошую вещь приспосабливали для вреда себе подобным.