– Да боже упаси! – На этот раз Хартман был всерьез шокирован. – Что вы такое говорите?

– Я ведь ясно выразился, разве нет? Соблазнить, переспать, возлечь с женщиной, называйте как хотите.

– Помилуйте, что за вздор вы несете? – сказал Хартман. – Я изо всех сил пытаюсь вбить в вашу упрямую голову, что девушки из круга Дрейфусов другие, с ними нельзя переспать, на них можно только жениться. Бедный старина Уолтер не поблагодарит меня за то, что я привел вас в его дом. Не глупите, Джулиус.

– Да уж, вряд ли поблагодарит. Какая же это все чепуха! Зачем все так усложнять?

– Вам понравилась дочь Уолтера? – спросил Хартман, постукивая по потолку кеба. – Ну вот, приехали. Я не буду заходить, уже поздно. Скажите, однако! А мне показалось, что вы на нее совсем не глядели и вообще были ужасно невежливы. Она привлекательная девушка и умница.

Джулиус какое-то время размышлял – шляпа надвинута на лоб, руки в карманах пальто.

– Какая разница, умна или нет, – произнес он, выходя из кеба. – Ничем она не отличается от других женщин. Ну, привлекательная, как вы изволили заметить, со временем, возможно, располнеет, как мать. Шуток не понимает, но ничего, научится. Я на ней женюсь.

Руперт Хартман от изумления раскрыл рот и поправил пенсне на носу. Потом откинулся на сиденье и сложил руки на груди.

– Боже мой! – сказал он, потом повторил: – Боже мой! Что ж, хорошо. Быстро же вы все решили. Мои поздравления. Когда свадьба?

– Думаю, в сентябре. Чтобы успеть завершить сделку по Кенсингтону.

– Понятно. Свадьба через четыре месяца после помолвки. Скоро, но в рамках приличий. Отрадно, что вы решили остепениться. И сильно она вас любит?

Ему казалось, что все это лишь нелепая шутка. В душе он ухмылялся, но, увидев улыбку стоявшего на крыльце Джулиуса, понял, что тот вовсе не шутит.

– Вы серьезно? – переспросил банкир. – Мой дорогой друг, сомневаюсь, что она ответит согласием.

Джулиус рассмеялся, доставая из кармана ключи. В свете фонаря его лицо казалось желтым и морщинистым, что придавало ему зловещий вид и делало похожим на какого-то бесстыжего фавна.

– Я ее еще не спрашивал, – ответил он. – Но она сама придет ко мне.

С этими словами он помахал другу рукой и вошел в дом.

Завоевание Рейчел Дрейфус представлялось Джулиусу Леви чем-то вроде развлечения. То, что он виделся с ней лишь раз и, скорее всего, совершенно ей не понравился, никак не влияло на его намерения; изменить это будет нетрудно и, пожалуй, – в зависимости от степени сопротивления – даже увлекательно. Очевидно, что просто так ее не заполучить. Хартман сказал, это невозможно – воспитание и происхождение не те. Итак, если она ему нужна, придется в определенной степени пожертвовать своей свободой и личным комфортом и жениться.

Что ж, ему тридцать три, он свободен, даже любовницы у него сейчас нет. В последние несколько лет любовь ему была не так уж нужна, да и время не поджимало. Женитьба на Рейчел Дрейфус не сильно изменит его жизнь, но упрочит его положение в обществе. Конечно, появятся дом, хозяйство, определенные обязанности, возможно, дети, ответственность. Рейчел захочет выезжать в свет, им придется принимать у себя гостей. Она прекрасно с этим справится, из нее, без сомнения, получится хорошая хозяйка дома. Она с достоинством носит любые наряды, в ней чувствуется порода – а это в жене важно. Итак, если уж затевать такое дело, то основательно. Никаких полумер. Надо будет, чтобы Рейчел изысканно одевалась и дом полностью соответствовал ее вкусам; если ей нужен роскошный образ жизни и все, что он подразумевает, так тому и быть. Они должны превзойти остальных по всем статьям: дом больше, еда вкуснее. Да, выходит, что женитьба – дело серьезное.

Рейчел Дрейфус ему подходит. За несколько коротких встреч он убедился, что она обладает как раз таким складом ума, который не будет его раздражать, – близким к мужскому и достаточно еврейским для того, чтобы понять его вечную занятость работой; в то же время в ее характере много женственных черт, так что она будет покладистой и спокойной. Обдумывая все снова и снова, Джулиус не находил в ней никаких изъянов. Стоит Рейчел Дрейфус обрести достойную оправу, попривыкнуть к новой жизни, расстаться с девичеством и вступить в пору женской зрелости, мудрости и гармонии, и она станет идеальной спутницей жизни.

Пока что она по-своему проявляет непокорность, но с посвящением в тайны супружества станет такой, какой нужно ему, однако никогда не вызовет в нем необузданных фантазий и той телесной жажды, в которой есть одновременно и жар, и желание, и погибель. Как совершенно здраво и справедливо заметил Хартман: «С такими женщинами не спят, на них женятся».

Итак, сейчас апрель, свадьба в середине сентября хорошо вписывается в планы. Ровно пять месяцев. Она, скорее всего, будет счастлива взять на себя обустройство дома и подготовку приданого. Да и мать ей поможет. Уолтеру Дрейфусу понравится эта затея. Дочери вообще обходятся дорого, а этой уже почти двадцать пять. Так что к их женитьбе Дрейфусы отнесутся благосклонно. Пожалуй, получится объявить о помолвке в начале мая.

Тогда у него ровно четыре недели, чтобы окончательно и бесповоротно завоевать Рейчел Дрейфус, но о работе забывать тоже нельзя. Он вызнал, в какое время она гуляет в парке, ездит за покупками, берет уроки пения и какие приемы посещает. Теперь, куда бы Рейчел Дрейфус ни пошла, она всюду натыкалась на этого беспардонного Джулиуса Леви. Он посещал те же ужины и приемы, оказывался в соседней ложе в опере, хотя раньше утверждал, что терпеть не может Вагнера; и даже когда она в сопровождении служанки шла через парк на урок пения, он неожиданно возникал впереди на аллее, размахивал шляпой, делая вид, что несказанно удивлен встрече, и говорил с улыбкой дьявола-искусителя: «Здрасте, мисс Дрейфус, опять вы?», совершенно наглым образом намекая, что это она искала встречи с ним. И всю оставшуюся дорогу этот невыносимо самодовольный человек шел с ней рядом, будто сам наделил себя подобным правом. Однако Рейчел пришлось признаться себе, что он интересен и очень забавен. Он заставлял ее смеяться над тем, над чем ей было смеяться не дóлжно, а еще у него была весьма подкупающая манера сообщать ей, что она умна и мила, в этом ощущалось какое-то неуловимое своеобразие и оригинальность. Во всяком случае, еще ни один мужчина не обращался с ней так. Кроме того, когда она узнала его получше, то не могла не почувствовать к нему сострадание. Он не был англичанином, почти не имел друзей и жил один-одинешенек. Как его не пожалеть? Еще он ужасно умный и немного ее пугает, но зато не стар. А взгляд его на самом деле вовсе не оскорбительный, а скорее загадочный, и от этого взгляда у нее как-то странно захватывает дух, но почему… она сама не понимала. Как бы то ни было, она стала часто думать о Джулиусе Леви. Они встречались то по одному поводу, то по другому, и эти встречи волновали ее и немного беспокоили. Она опасалась, что это может дурным образом сказаться на ее репутации. Было бы так нелепо и унизительно потерять голову из-за такого человека, как Джулиус Леви, который, возможно, просто насмехается над ней, а сам встречается с любовницами и совершает прочие подобные поступки. Это же ужас! Она подспудно чувствовала, что он принадлежит к тому типу мужчин, которые способны на такое, и все же находила привлекательными и его ум, и внешность. Она всегда скучала в обществе молодых людей своего возраста и младше, которое состояло в основном из друзей Уолтера и Эндрю, так что общение с Джулиусом Леви было ей в новинку и привносило разнообразие в ее жизнь.