— Все равно буду. Я об этом думаю уже третий год.

— Ну хорошо. Хочешь — значит, так тому и быть. Разреши мне помочь. Мне гораздо проще это сделать. Я, в принципе, тебя понимаю. Голос крови. Понимаю и сочувствую. — Анна Петровна подняла трубку. Набрала номер: — Здравствуй, Миша. У меня к тебе небольшая просьба. У тебя остался хотя бы один нормальный сыскарь, не дебил, в штате? У меня дело деликатного характера. Все должно быть строго конфиденциально. Можешь считать, что работаешь на меня. Счет на мою фирму. Давай данные, Вера, адреса, у тебя есть с собой? — Второй адрес и фамилию Вера помнила наизусть.

Миша уточнил данные, поскольку информация показалась ему какой-то знакомой. Анна Петровна определила задачу:

— Где сейчас живет и где в данный период времени находится. Еще, на всякий случай, чем занимается — вот все, что от вас требуется. Дальше не копать. Дело сугубо личное. Ты понял меня, Миша? Как семья, дети? Всех с Новым годом. Желаю всего-всего. Данные, которые сумеешь найти, передашь мне. Постарайся уложиться в неделю. Сможешь? Ну и ладно. Буду ждать. Всего тебе. Спасибо. — Она положила трубку и посмотрела на Верку. Та сидела с безучастным видом, как будто все происходящее ее не касалось.

— Вера, успокойся. Я сейчас говорила с профессионалом высокого класса, если твоя мать жива и здорова, он ее найдет, я в этом не сомневаюсь. Что ты будешь сама шмыгать по подворотням без толку? Намучаешься, только и всего. А тут будет адрес, данные, дальше сама решишь, что делать. Ну, не грусти. Еще раз с Новым годом! Ты как, отдохнула? Поздно уже, тебе пора ехать.

Верка молча собралась и вышла, попрощавшись. Даже спасибо не сказала. «Как все легко и просто, когда есть деньги и связи», — подумала она. Ведь ей самой даже в голову это не пришло — привлечь профессионала. Денег она бы накопила. Просто мыслила по-другому и сейчас чувствовала свое убожество. Выйдя на улицу, пару раз вдохнула морозный воздух с примесью московской гари и постепенно пришла в себя. Села за руль своей Ляльки и успокоилась. Всю обратную дорогу старалась ни о чем не думать. Прикидывала, какие продукты купить к праздничному столу, хотелось порадовать родителей, и куда отправиться потом. Собственно, адрес был прежний — старый двор, гаражи и старые знакомые. Несколько лет подряд сценарий не менялся. Провожали и встречали в кругу семьи, а затем выходили на улицу, и праздник продолжался. Выносили, что проще вынести на закуску — бутерброды, пирожки, бутылки, — и уходили в лес или в гаражи, в зависимости от погоды. На нее вдруг накатила тоска. Не хотелось совсем никого видеть. Ничего нового, все одно и то же. Напьются, потом начнут орать песни. А ведь совсем недавно она была у них заводилой. Громче всех орала. Веселье перло из Верки, и она заражала всех. А сейчас ей так грустно, как никогда в жизни не было. Съехав с Кольцевой на свою трассу, она вспомнила, что на этот раз неплохо подзаработала. Перед праздником ее дамы подняли ставки. Верка везла домой двести долларов. Стала прикидывать, что ей хочется купить. Копить было не на что. Но так ничего и не придумала. И вдруг одна мысль ужалила ее, лишив покоя. Вот затеяла она все это, с матерью, а концы-то все обрублены. Маша исчезла, растаяв в туманной дали, найти ее невозможно. Муж в розыске, и она вместе с ним скрывается. А кто еще эту мамашу может опознать, даже если ее найдут? Больше никто. Верке уже двадцать четыре года исполнилось, за этот срок мать может забыть, как сын выглядел, а тут какая-то красавица. Единственная примета. Да мало ли их, красавиц. Даже Машу искать для опознания бесполезно. Единственная надежда на этого мужика, который адрес оставил. Может быть, он что-нибудь скажет. Евгений Алексеевич Павлов. Надежда есть, но очень зыбкая.

За этими мыслями Верка пролетела трассу быстро, вот уже знакомый перекресток, поворот домой. Машин на дороге поубавилось. Как хорошо, что у нее теперь есть машина. Хлопот с ней много, зато удобств еще больше. Она вспомнила, как ездила в Москву на электричке, и настроение сразу поднялось. Да и черт с ней, с этой мамашей. Плохо, что ли, она живет? Молодая, свободная. Будет скучно — заведет себе нового мужика. Или лучше — собаку. Собака будет ее охранять. Она будет брать ее с собой, собака будет сидеть в машине. Никто не сунется — ни один угонщик. Верка постоянно боялась, что ее Ляльку украдут. Витька с ребятами уже устанавливали то одно, то другое противоугонное устройство, но Верка все равно не успокаивалась. Если угонят машину, она этого не переживет. Собака надежнее. Какая-нибудь большая и свирепая. Одно неудобство — гулять с ней. В городе было множество собак, и с раннего утра до позднего вечера, в любую погоду, хозяева выгуливали их по всем дворам и закоулкам. Тут ей пришло в голову, что неудобство не одно. От собаки в квартире еще бывает шерсть. Особенно от лохматой. Она представила себе с брезгливостью, как во всех углах ее маленькой вылизанной квартиры лежит собачья шерсть — и на полу, и на диване, и на ковре. Ковер можно свернуть, конечно. Пылесосить почаще. А собаку взять какую-нибудь почти лысую. Сейчас много новых пород. Только не эту, как ее там, ну, как у соседей. Бультерьер у соседей, точно. Верка его тихо ненавидела. Вот морда, до чего противная, похожа на акулью. И сам как обрубок. Кусок бревна. Говорят, они очень злые. Нужно, чтобы она, ее собака, была ласковой — с ней, с Веркой, и свирепой — со всеми остальными. Будет Ляльку охранять, чтобы даже подходить не смели. С кормежкой проблем она не боялась. Сейчас корм этот на каждом углу продают, прокормлю. Строя такие планы, она забыла о своих печалях, быстро подъехала к дому. Уснула как убитая.

Новый год не принес ничего нового. Сам праздник, в смысле. Все как обычно. А через неделю у Верки появился новый жилец — щенок Степа. Она не могла объяснить толком, почему его так назвала. Говорила, просто похож он на Степу, и все. Возни с ним хватало. Щенок был боксером. После недолгих раздумий и консультаций с собачниками Верка решила, что он максимально удовлетворяет ее требованиям. Здоровый, шерсти мало, и, если надо, ей обещали натаскать его как охранника. Пока же охранник занимался тем, что пускал лужи с регулярностью в полчаса. Верка не хотела оставлять его дома одного, чтобы он не скучал, и отвозила к родителям, как в детский сад, пока работала. К новому приобретению относилась ответственно, накупила литературы, решив воспитывать и выращивать по науке. Жрал Степа ужасающе много, то есть сколько ни дай. Верка любила его кормить, умиляясь, как он чавкает, опустив морду в чашку. Чавк-чавк — и чашка уже пустая.

А когда через две недели после Нового года ей позвонил мужчина, сказав, что он от Анны Петровны и имеет сообщить ей то, что она просила узнать, Верка не сразу вспомнила, о чем идет речь. Мужчина предложил встретиться, чтобы передать информацию. Верка похолодела и сникла. Назавтра надо было ехать в Москву, встречу он назначил у Анны Петровны, вечером.

Миша и был тем старым другом нашей бизнесменши. Когда-то они учились в одном классе обычной московской школы. Особенно и не дружили в детстве. После школы их пути разошлись надолго. Не виделись лет пятнадцать, у каждого шла своя жизнь, подрастали дети, менялись жены и мужья, делалась карьера в пределах тогдашних возможностей. Встретились случайно в компании у общих знакомых, и под настроение у них завязался страстный роман, который длился, впрочем, недолго. Через год оба остыли, но отношения сохранили хорошие, что бывает редко. Потом, когда в стране начались глобальные перемены, у каждого потихоньку завертелся свой бизнес. Они друг другу помогали, когда была необходимость, но старались не обременять пустыми просьбами. Оба были деловыми людьми. Пару раз пытались вспомнить былую страсть и былые отношения, но все ушло безвозвратно. Осталась дружба. Мишина фирма уже работала лет пять и, несмотря на всякие временные и хронические трудности, стойко держалась на плаву, наработав и солидность, и авторитет. За всякие пакостные и склочные дела старались не браться. За сложные тоже — силенок не хватало, хотя кадры он себе подобрал хорошие, сам этим занимался. Профиль в основном — охрана, дело совершенно неинтересное, зато выгодное. На розыскной работе у него теперь сидело двое ребят. Петрович, гад, ушел, надоело ему заниматься «этим онанизмом», как он выразился на прощание. Ему легче, он мужик независимый, в смысле семью кормить не надо и жена дома не зудит. Проживет и на государственной службе, тем более что профессионал хороший. Сейчас уже и работу посложнее поручить некому. Но Анин заказ оказался несложным. Быстро проверили старый адрес, быстро установили новый. Мужик нормальный, хотя и высокого полета птица, президент трастовой компании. Лицо некриминальное. Зачем он ей нужен, интересно? Когда ребята принесли ему фотографии семьи, Мишу как током ударило. Вспомнил он дело четырехлетней давности, которым тогда занимался Петрович. Он эту даму к нему отправил. Павлова Ирина Игоревна, все верно. Интересно, какого черта от этой семейки нужно Ане? Он позвонил ей, доложил о результатах, и когда она переадресовала его к этой девице, назвав номер телефона, код и город, долго ржал. В этой Москве, как на толкучке. Хуже, чем в самой захудалой деревне, все связано и повязано до смешного. Ищут друг друга, можно сказать, сидя в одной комнате, и найти не могут. И вообще, непонятно, для чего ищут. Он смутно припоминал подробности. Полный отчет по делу они, согласно договору, передавали клиенту. Копий не оставляли. Михаил заботился о конфиденциальности и престиже фирмы. Не дай бог, информация уплывет налево, и он подставит клиента. Но память-то у него пока есть. Дама ищет девку, находит, только непонятно зачем, потому что через четыре года история повторяется с точностью до наоборот. Девка, он припомнил, читал тогда отчет, мелкая шлюшка подмосковного разлива, абсолютно ничего из себя не представляющая, ни рожи, ни кожи — он видел фотографии. Наверное, блудная дочь, иначе зачем ее искать? Грех молодости. А жена Павлова — редкая птица. Дама породистая, выглядит как аристократка. Манеры соответствующие. В молодости наблудила, наверное, теперь есть что скрывать от мужа.