Верка провела время совсем по-другому. Хотя тоже в борьбе с собой. Про Михаила она не вспоминала. Все ее жизненные интересы вытеснила мать. Она часами смотрела на фотографии, и это занятие разъедало душу. И никак не могла решиться на встречу. Что я ей скажу? Она меня может выгнать и обругать. Уже один раз выгнала. Раз и навсегда. Может не поверить. Она сама не знала, что ей, собственно, надо. Мучил страх, хотя по натуре Верка была нетруслива, даже бесшабашна. Потом решила, что говорить с ней не будет, только посмотрит. А где? Вариант был единственный. Будет сидеть в машине у подъезда и просто ждать. Если она выйдет, Верка ее узнает. Ее нельзя не узнать. Посмотрит и уедет. Можно позвонить в квартиру, спросить каких-нибудь Пупкиных и сказать, что ошиблась. Но в доме, скорее всего, кодовый замок, и этот номер не пройдет. Да и страшно. И чего она так боится? Ничего с собой поделать не может. Это она, сука, должна меня бояться. Верка стремилась раздуть в себе злость, но не могла. Сколько можно мучаться? Завтра решила ехать.

Проснулась Верка рано. Не спалось. Наверное, от волнения. Хоть и понимала, что шансов на встречу мало. Решила хотя бы разведать обстановку и несколько успокоилась. Выгуляла Степу, потом подумала и решила взять его с собой, хотя до этого не брала еще в поездки. С ним почему-то было не так страшно.

Ехала привычным маршрутом. Посмотрела номера домов, прикинула, где лучше свернуть. Мать жила на Кутузовском проспекте. Верка уже вполне освоилась с машиной, ездила не лихо, но и не терялась. Реакция у нее была хорошая, вдобавок она любила водить. Когда нашла нужный дом, ее уже охватила нервная дрожь, холодный комок стоял внутри, в области желудка. «Как будто грабить или убивать собралась», — подумала она. Вышла со Степой из машины, прошла вдоль дома. Хорошо, наверное, живет мать, мне так и говорили. Центр, квартира шикарная. Так и есть, кодовые замки на дверях. Побегав по двору со Степой, она уселась в машину. Подъезд был недалеко. Сидела часа два, потом опять погуляла с собакой. Покормила его захваченными из дома бутербродами, самой есть не хотелось. В подъезд входили и выходили какие-то люди, нажимали кнопки на двери. Верке стало скучно. Не с ее характером было заниматься слежкой. «И чего я тут сижу как дура?» — подумала она. Волнение давно улетучилось. Неизвестно, может быть, мамаша эта на даче загорает или на Канарах, а я ее тут выслеживаю. И она, заведя машину, вырулила со двора. Поездила по Москве немного с познавательной целью. Ей хотелось научиться ориентироваться в городе, что было непросто. Потом выехала на свою трассу и покатила домой. Вот и прогулялась.

Возвращаясь, она уже строила планы на вечер. Настроение настолько испортилось, что ей хотелось напиться, чего давно уже не случалось. Пить в одиночку глупо, поэтому она засобиралась к ребятам в гараж. Сейчас купит бутылку водки и пойдет. Давно их не видела, и еще бы не видеть. Но так тошно! Затормозила возле киоска, купила бутылку «Кристалла», для гаража самое то, поставила машину и решила зайти домой переодеться. Перед поездкой принарядилась, дура. Возле ее подъезда на лавке сидел мужик, и когда она с ним поравнялась, то увидела знакомое лицо. Михаил, точно. И не звонил, она о нем уже забыла.

— Здравствуй, Вера.

— Ну, здравствуй. Что, опять друга дома нет?

— Я, собственно, к тебе. Пригласишь в дом?

— Приглашаю, раз уж ты тут.

— Тогда ты иди, а я через пять минут подъеду. — Возле подъезда Верка увидела новую «девятку».

Загнала Степу домой, он лаял и настойчиво выражал желание погулять еще. Михаилу она не обрадовалась, но и не огорчилась. Мужик не нудный, хоть и старый. В прошлый раз они хорошо провели время. И в постели с ним можно иметь дело. Веселый, хоть отвлекусь. Бутылку она спрятала. Ей не хотелось, чтобы он ее видел. Мужик, видно, не простой. Такое барахло не пьет. Хотя коньяк пил нормально. Бутылку вдвоем уговорили.

Верка закурила, опять стала думать о матери. Через полчаса раздался звонок в дверь. Он стоял на пороге, опять с букетом роз.

— Ну это ты зря. У меня сегодня не то настроение.

— Какое не то? Не для цветов? Ты их просто поставь в вазу, пусть стоят.

— Ладно, давай. Проходи. Чего явился? Понравилось? — Верка откровенно хамила, тон был развязным.

— Понравилось. Я по тебе скучал.

— Нянчил бы внуков, скучно бы не было.

— Я и нянчил, не помогает.

— Козлы вы все. Ладно, проходи на кухню. Есть, правда, нечего.

— Я знаю. У таких, как ты, всегда нечего. Ты сама, наверное, ничего не ешь.

— Да, почти ничего, — удивленно ответила Верка.

После их совместного ужина она толком и не ела. Не хотелось. Степе варила два раза овсянку с тушенкой, потом потчевала пса сухим кормом. Он давился, но жрал. Потом пил и пил. А сама жевала бутерброды. Сыр в холодильнике еще оставался. Верке и раньше-то было в принципе все равно, чем питаться, она была неприхотлива и чревоугодием не страдала. А готовить вообще не любила. Немного научилась во время краткосрочного замужества. А в последнее время есть ей не хотелось вовсе. Она вяло жевала печенье и бутерброды, когда уже сосало под ложечкой.

Кроме цветов Михаил принес пакет и сейчас извлекал из него припасы. Полуфабрикаты, зелень, помидоры, вафельный торт.

— А что, пить не будем? Я как раз хотела выпить. Где коньяк?

— Не захватил. Но сейчас привезу, если хочешь.

— Не надо. У меня есть водка. Но ты ее, дед крутой, не пьешь, наверное?

— Почему? — удивился тот. — Пью. Хотя предпочитаю коньяк.

— Ну вот и хорошо. Готовь и наливай, — распорядилась Верка склочным голосом. Через пятнадцать минут он позвал ее за стол. Верка опрокинула сразу приличную дозу, для нее предельную, и сказала:

— Мне пока больше не наливай. А то блевать буду. Я себя знаю.

— Хорошо. А теперь, если хочешь, рассказывай. Что у тебя стряслось? Только закуси сначала. А то на тебя смотреть страшно. Глаза ввалились.

— А ты не смотри, если не нравлюсь.

— Да ладно тебе. Нравишься. Я по тебе скучал.

— Повторяешься. Это уже было. А я не скучала. — Помолчала и добавила, сжалившись: — Некогда было.

— А чем занималась, Вера?

— Мать искала.

Ну вот, история начинается. У него внутри все похолодело. И куда она вляпалась, дурочка?

— Какую мать? И куда она пропала?

— Свою, родную, — выдохнула Верка, и тут ее прорвало. Коротко всхлипнув, она разрыдалась и полчаса не могла остановиться. Михаил гладил ее по голове и терпеливо ждал. Ожидания оказались напрасными. Отрыдавшись, Верка сказала: — Ну все, хватит. Не хочу говорить об этом. К черту, У меня все нормально.

Он еще попытался что-то узнать при помощи хитрых намеков, но безрезультатно. Верка рявкнула грубо: