— Дайте нам пятнадцать минут.

Они кричат и смеются, и я закрываю дверь.

— Пятнадцати минут не хватит, — рычит Клэй, поднимая меня под мышки и неся к кровати.

— Ты не можешь так быстро? — бормочу я.

— Я не хочу. Мне нравится, когда ты в моей комнате.

— Уверена, что это наша комната.

— Я буду называть ее как угодно, лишь бы ты была здесь со мной, — он усаживает меня на кровать, задирая подбородок, и я замечаю на тумбочке блокнот, который я подарила ему.

— Он все еще с тобой?

Клэй следит за моим взглядом и кашляет.

— Да. Он помогал мне, когда тебя не было рядом. Частичка тебя. Когда становится темно, я думаю о твоем свете, и это помогает мне справиться.

Я потрясена. Каждая клеточка моего тела вот-вот взорвется.

Осознание того, что я помогла ему справиться, пусть даже каким-то крошечным способом, наполняет меня радостью.

— У тебя сегодня почти был трипл-дабл, — говорю я, не в силах сдержать улыбку.

— Вот так, детка. Говори мне непристойности, — он расстегивает молнию на моем платье и стягивает ткань через голову.

Я встаю на колени на кровати, показывая ему нижнее белье, которое надела после игры, и смотрю на него из-под ресниц.

— У тебя все ещё есть шанс забить трипл-дабл.

— Блядь, да я сейчас наберу больше, — он хватается за рубашку и отрывает пуговицы.

Трепет пробегает по мне, когда я вдыхаю его, его великолепное тело, его дикую силу.

Он засовывает большой палец мне в рот и я облизываю его, пока стягиваю с него штаны. Он уже огромный и твердый, и когда я посасываю его, он стонет.

— Четырнадцать перехватов, — шепчу я, отпуская его большой палец и переключая свое внимание на очевидную вещь между нами.

Сегодня Клэй был суперзвездой. Он сделал то, что нужно было сделать для своей команды и миллионов людей.

После игры, когда дверь закрывается, я остаюсь здесь с ним.

Ну, в любом случае, я и Майкл.

Я обхватываю Клэя руками, желая почувствовать его. Я облизываю его головку, и тут же на кончике появляется бусинка. Мне никогда не забыть, как это безумно, что я могу вызвать у него такие чувства, что именно на меня он смотрит так, будто я нужна ему больше, чем воздух.

— Девять передач. Если бы ты помог еще хоть раз… — я слегка поддразниваю его, только потому, что он только что выиграл.

Клэй хватает меня за подбородок и тянет вверх, пока наши лбы не прижимаются друг к другу.

— Считай, что это десятая передача.

Он опускает меня обратно на кровать и раздвигает мои ноги. Он жаден. Вскоре я кончаю, мое тело сжимается от удовольствия, пока я не задыхаюсь.

— Пятнадцать минут прошло? — задыхаюсь я, когда он ложится на меня.

— Нет, — он проводит рукой по моему телу, лаская грудь, обхватывая бедро.

Я впитываю его вид, его запах, грубый звук его голоса.

— Ты не проверил часы, — замечаю я.

Он погружается в меня и заполняет меня так полно, что я не могу говорить.

— Все остальное подождет.

— Ради тебя? — мне удается улыбнуться.

Его глаза встречаются с моими.

— Ради нас.

ФИНАЛ ЗАПАДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

ЛОС-АНДЖЕЛЕС

30

КЛЭЙ

Мы приехали в Лос-Анджелес, окрыленные победой в двух первых сериях, сделав то, что, по прогнозам, было невозможно.

Только теперь мы смотрим в лицо защитникам-чемпионам в их здании. Кайл все еще вне игры, а мое колено под вопросом.

Когда мы выходим на площадку, никто не сомневается, что мы — аутсайдеры.

Первая четверть похожа на автомобильную катастрофу.

Атлас оказывается зажатым на периметре, где он не может ни бросить, ни защититься.

Джей попадает под двойную атаку более мощных защитников.

Майлз промахивается с первых четырех попыток с дальней дистанции.

Новичок безуспешно пытается ввести мяч в краску, но его перебрасывают более опытные ребята.

Если я задавался вопросом, с какими проблемами мы столкнемся в Лос-Анджелесе, то теперь у меня есть ответ.

Кодиаки выходили на игру, как Давид против Голиафа, и Голиаф нас разгромил.

Сорок восемь минут напряженной игры оставили нас в синяках и крови.

В раздевалке мои ребята подавлены.

— Если бы у нас был Кайл… — начинает Новичок.

— Кайлу наплевать, — отвечает Джей.

— Они слишком хороши, — Атлас качает головой.

— Не вешайте на них это, — перебиваю я, меняя обувь. — Если хочешь узнать, что исправить, посмотри на нас. Мы позволили им сделать это.

Я пинаю свой шкафчик и выхожу из раздевалки, чтобы остыть.

Харлан бродит по коридору.

— Ты хочешь что-то сказать? — я обращаюсь к нему, и он останавливается.

— Это был хороший забег. Ты завел команду дальше, чем нам было нужно. Это была тяжелая пара лет, а вы проявили себя как профессионалы. Ты ставишь команду выше себя, и это все, о чем я могу просить.

Я смотрю вниз по туннелю в сторону огней.

Нет.

Мы не сдадимся.

Я достаю телефон и пишу Нове сообщение.

Клэй: У тебя еще есть этот флаг?

Я звоню, и через двадцать минут весь стартовый состав плюс Харлан уже сидят в лимузине.

— Куда мы едем? — спрашивает Новичок.

— Лучше бы выпить, — ворчит Атлас.

Нова и Брук тоже усаживаются в машину, Вафля на коленях у Брук.

Настроение паршивое. Когда мы подъезжаем к месту назначения и выходим, парни скептически смотрят на вывеску заведения.

Я придерживаю дверь, и Нова идет впереди, все направляются внутрь. Я пожимаю руку своему художнику.

— Мне было интересно, когда ты придешь для своей следующей татуировкой.

Я поднимаю флаг и указываю на медведя в центре.

— Я хочу это.

— Где? — спрашивает Джей.

Я стягиваю рубашку через голову, указывая на пустое место на груди рядом с сердцем.

— Приберегал местечко. Я думал запечатлеть победу в чемпионате, но я ошибался. Это место команды. Потому что я играл в нескольких местах, но нигде так, как в этом. Эта команда максимально использует то, что ей дают. Эта команда борется, даже когда это тяжело. Эта команда заботится друг о друге на поле и за его пределами.

Я сажусь на свое место, мой взгляд встречается с взглядом Новы, когда художник начинает свою работу.

Кто-то прочищает горло.

Джей.

— Да, я тоже хочу такую.

Моя грудь расширяется. Я поднимаю кулак, и Джей ударяет по нему своим.

— И я, — мы оба оглядываемся на Новичка.

— Ты имеешь в виду маленького медвежонка? — Майлз опускает глаза.

Новичок задевает его плечом, и Майлз только смеется.

— И я, — Майлз.

— Я в шоке от того, что ты не хочешь набить собственное