— Я должен быть вместе с тобой!

— Ты мне ничем не поможешь! Она пропадет! У меня, кроме нее, никого нет. Спаси!

— Хорошо, — согласился Покровский, — сделаю все, что смогу.

И, кивнув на прощание, побежал к выходу. Уже выскакивая за ворота, он услышал решительную команду полковника, прозвучавшую по громкоговорителю:

— Слушай все мой приказ! Всем оставаться на месте! В случае неподчинения будем стрелять на поражение!

Навстречу Покровскому торопились люди с чемоданами и сумками в руках. Все припасено, все собрано заблаговременно, как это бывает, когда живешь на вулкане. Совсем рядом, громко постукивая рессорами, промчался грузовой автомобиль, кузов которого был заполнен мебелью, тюками с одеждой. Неожиданно прямо на дорогу сползли длинные языки лавы, и водитель, проявляя недюжинное мастерство, проскочил раскаленную плазму.

Рядом, скрипнув тормозами, остановился старый внедорожник, через полуоткрытое окно показался мужчина лет тридцати с всклокоченной рыжей шевелюрой:

— Ты чего здесь ходишь? Давай в машину! Есть свободное место.

— Не могу! — прокричал Афанасий. — У меня еще есть дело на минуту!

— Через минуту будет поздно! — предупредил парень. — Садись!

— Не могу! Поезжай! — махнул Покровский.

Прильнув к стеклу, из салона автомобиля на него с интересом взирала девочка лет пяти. Происходящее она воспринимала как игру, в крайнем случае, как небольшое приключение, где впереди ее ожидало немало интересного. Доверчивому детскому личику хотелось возразить, вот только трудно было подобрать подходящие слова.

— Ну, смотри! Было бы предложено!

Внедорожник, набрав скорость и пустив за собой облако пыли, обогнал грузовик и понесся прочь из губительного ущелья.

Со стороны лагеря прозвучала короткая автоматная очередь, а затем, перекрывая хлопки вылетающих вулканических бомб, раздалась громкая брань. Застрекотала еще одна очередь, более длинная, заставив умолкнуть крики, в которых отчетливо послышался предсмертный вопль.

Прямо под ногами подполковника что-то глухо и мелко застучало, и Афанасий почувствовал толчок, за ним второй, третий, более сильный, отчего он едва не потерял равновесие. Совсем рядом с громким треском лопнул асфальт, повалив могучие ели на проезжавший автобус. Гулко и как-то обиженно хрустнуло железо. Мотор взвыл на высокой ноте, протащив дерево с десяток метров, а потом заглох. В автобусе отчаянно закричала женщина, взывая о помощи. Подскочить Покровский не успел: из трещины, образовавшейся прямо на дороге, вдруг стала вытекать раскаленная лава, нагромождаясь и чавкая, она оттеснила его от машины и поползла по наклонной в сторону лагеря.

— Всем отойти от заграждения! — звучал по громкоговорителю голос полковника, перекрывая нарождающийся в глубине сопок грохот. Там происходило что-то невероятное. Падало. Грохотало. Бурлило. Кипело. Такое впечатление, что внутри сопки установлен огромный котел с кипящей водой. Крышка, поднимаясь, без конца хлопала, оглашая окрестность металлическим грохотом.

Дом Кристины стоял на самой окраине поселка, вдали от посторонних глаз, взбираясь ухоженным огородом на заросший боярышником склон. До него было не менее полукилометра, что показалось Покровскому едва ли не марафонской дистанцией. Поселок как-то враз опустел, и собаки, беспрестанно лающие, лишь только усиливали всеобщую тревогу. Распахнув дверь, он увидел Кристину, стоявшую в центре комнаты.

— Я знала, что ты придешь, — шагнула она к Покровскому, — поэтому не хотела уходить… без тебя. Иначе мы бы с тобой никогда больше не встретились.

— Нам нужно уходить, — обняв ее, негромко произнес Покровский и, потянув Кристину за руку, быстрым шагом направился к выходу.

Неожиданно по крыше что-то сильно ударило, выбив стекла, и комнату белым туманом осыпала сбитая штукатурка. Треск усилился, и Покровский, притянув к себе девушку, отпрянул в сторону.

— Назад!

Перекрытие, не выдержав многотонного груза, переломилось, и в комнату, обрушившись на стол и ломая паркет, упал огромный угловатый валун. Где-то в отдалении ухнуло, а следом по разорванной жести картечью забарабанили осколки камней. Через разбитое стекло Афанасий вдруг увидел, как прямо на дом с крутого склона пробудившегося вулкана полилась магма. Вязкая, громоздкая, сверкая бордовыми боками, она устремилась вниз, все более наращивая скорость. Даже могучая березовая роща, разросшаяся на склоне, не смогла остановить ее продвижения. Спалив деревья и вобрав в себя продукты горения, лава двинулась дальше, растекаясь по склону. Теперь на ее пути был только небольшой домик с проломанной крышей.

В их распоряжении оставалось не более минуты.

Толкнув дверь, Покровский почувствовал, что ее перекосило, а снаружи как будто бы подпирал огромный камень.

— Бежим! — Подхватив лежавший стул, он с силой обрушил его на разбитое окно, сокрушая торчавшие осколки стекла, и перебравшись через проем, протянул руки: — Давай я тебе помогу!

— Ой, тут высоко! — шагнула Кристина на подоконник. Оперевшись на его руки, она соскочила на землю и спросила, преданно заглядывая ему в глаза: — Куда теперь? С тобой я хоть на край света.

— Туда! К дороге!

Позади послышался треск ломаемых деревьев, звуки падающих камней, отчетливый, все более нарастающий гул, а потом сильный удар о каменную кладку, и лава, словно намереваясь взять в плен уже рухнувший дом, обошла его с двух сторон. Некоторое время среди растекающейся лавы были видны лишь осколки стен, враз почерневшие, а потом все более поднимающийся лавовый поток поглотил и их.

— Не оглядывайся! — потянул Покровский приостановившуюся Кристину. — Нам туда! — махнул он в сторону главной улицы, возвышавшейся узким гребнем асфальтированной дороги.

Поселок был разрушен в считаные минуты и стал неузнаваем. Изменился и весь рельеф. Дороги разорваны, осложнены изломами, а там, где раньше большой луг радовал взор разноцветьем, вдруг образовалась пропасть. Вместо кирпичного завода теперь полыхал огромный пожар, отбрасывая длинные багровые языки пламени во все стороны. Дом поселкового Совета, самое большое здание на сотню верст вокруг, все более проседал, и лава, окружившая строение, терпеливо принимала очередную жертву.

Труба котельной, сложенная из огнеупорного кирпича, некоторое время пыталась противостоять жару, а потом основание не выдержало, обрушилось, подточенное поступающей лавой, и труба, медленно повалившись в расплывающуюся плазму, утонула в ней.

Огороды, расположенные в низинах, залило прорвавшейся водой и засыпало пеплом, как если бы их не было вовсе. А улицы вдруг оказались разбиты на многие длинные и глубокие трещины, из которых упруго поднимался дым и пучеглазо выпирала магма.

— Я не могу бежать дальше… Я устала! У меня нет сил! — закричала Кристина.

— Не останавливайся! Нам нужно бежать, иначе мы погибнем! — продолжал тянуть ее за собой Покровский.