— Нам не выбраться!

— Верь мне! У нас все получится, мы обязательно выберемся. У нас с тобой впереди столько счастливых лет! Нам нужно уйти подальше от этих гор. Там впереди равнина!

— Но до нее еще нужно добраться. Посмотри, кругом лава. Ой! — оступившись, Кристина упала.

— Что с тобой? — с тревогой спросил Афанасий, останавливаясь.

— Кажется, я подвернула лодыжку.

— Попробуй подняться…

— Мне больно!

— Обопрись на меня. Что же ты так? — в сердцах бросил Покровский.

Опираясь на протянутую руку, Кристина поднялась, но тотчас вновь вскрикнула от боли.

— Мне не сделать и десяти шагов. Я не могу… Что-то серьезное. Ой, как опухло…

Покровский и сам увидел, что лодыжка Кристины стала опухать прямо на глазах и изрядно посинела. Подхватив девушку на руки, он зашагал дальше по улице.

— Ничего, мы справимся.

— Что ты делаешь, Афанасий, оставь меня! Нам вдвоем не уйти, — в отчаянии воскликнула она. — Ты еще можешь спастись… Просто жалко… — Губы ее вдруг скривились, в какую-то минуту Покровскому показалось, что она заплачет. Но нет, выдержала. — …Что мы встретились так поздно.

— Не говори глупостей, мы уйдем вместе!

— Ты меня совершенно не знаешь! Я тебе никто! Оставь меня! Чего тебе из-за меня погибать!

— Того, что я о тебе знаю, мне вполне достаточно.

Теперь, оказавшись на самой верхней точке поселка, Покровский осознал, что ему не пройти. Назад хода не было, скатившаяся лава перекрыла дорогу. Вперед тоже далеко не пройти, максимум километра на полтора. Дальше, по-стариковски охая, стоявший рядом вулкан громко плевался раскаленными бомбами, покрывая вокруг себя площадь в несколько километров.

Мимо него не пройти — задавит!

Как-то мимоходом промелькнула мысль: «Сколько же нам осталось? Два часа? Или все-таки три?» Хотелось бы, конечно, побольше… Но ясно одно, что оставшееся время они проведут вместе.

— Афанасий, я тебя прошу…

— У меня в жизни не было более прекрасной ноши, и ты хочешь лишить меня такого счастья? — попытался отшутиться Покровский.

— Афанасий…

— Нет… Иначе я буду сердиться. Ты ведь не хочешь, чтобы наша семейная жизнь началась со скандалов?

Вдруг со стороны ущелья он отчетливо услышал вибрирующий звук лопастей. Так может звучать только приближающийся вертолет. Посмотрев на небо, Афанасий увидел среди столбов поднимающегося дыма небольшую, все увеличивающуюся темную точку. Облетая извергающиеся вулканы и пренебрегая серым мелким пеплом, что широким шлейфом стелился в долине, вертолет уверенно приближался. На какое-то время он завис высоко в воздухе, будто осматривал окрестность, а потом неожиданно начал снижение.

Потоки ветра, создаваемые действующими лопастями, били в лицо, стремились повалить его на землю, но Афанасий, лишь отвернувшись, продолжал стоять. Вертолет сделал круг, высматривая место для посадки, и осторожно опустился рядом, слегка качнувшись на крепких амортизаторах. Дверь тотчас распахнулась, и из него выскочили два человека, в одном из которых он узнал генерал-майора Шашкова.

— Я сам! Я донесу! — крикнул Покровский. — Сам! — Отстраняясь от протянутых рук, он уверенным шагом двинулся к гудящему вертолету.

У открытой двери Кристину перехватили две пары рук. Бережно внесли в салон вертолета и аккуратно усадили в кресло. Следом взобрались Покровский и генерал. Вертолет поспешно оторвался от земли и, сделав разворот, полетел в сторону потемневшего океана.

— Куда мы летим? — перекрикивая звук работающих турбин, спросил Афанасий.

— В бухту Нерченская! У нас там есть еще одно небольшое дело, — прокричал в ответ Шашков.

Покровский в ответ лишь кивнул, давая понять, что расслышал. Вот только никак не мог понять, зачем им это нужно? Может, еще кого-нибудь хотят захватить? Очень хотелось верить, что неприятности остались позади. Через минуту его руку отыскала узкая хрупкая ладонь. Улыбнувшись, он посмотрел в женское лицо, светившееся счастьем. Кристина положила голову на его плечо и, кажется, успокоилась окончательно.

Афанасий глянул в иллюминатор на облака пыли, расплывавшиеся по небу. Вертолет все дальше удалялся от разрушенного поселка. Внизу, растянувшись в длинную ленту, двигались перегруженные вещами автомобили. От поселка осталось только несколько домов, занимавших макушку плато. Но их неприкосновенность всего-то вопрос времени — скоро пепел накроет и их. Там, где была колония, теперь разливалось лавовое озеро, из самого центра, где стояли бараки, через длинные огромные трещины выползала сжиженная лава. Свободными оставались небольшие темные участки стоптанной земли, на которых, как на островах, сгрудились люди, осознавая, что отсчет их жизни пошел на часы.

Покровский тронул за рукав генерала и показал вниз на оставшихся людей. Тот понимающе кивнул, после чего прокричал в самое ухо:

— Я уже сообщил! Сейчас прилетит вертолет.

Афанасий вновь приник к иллюминатору, пытаясь рассмотреть среди собравшихся людей полковника Евдокимова. Тщетно! Его нигде не было… Люди, стоявшие внизу, размахивали руками, старались привлечь к себе внимание пролетавшего вертолета, который удалялся, отнимая у них последнюю надежду.

— Мы можем некоторых спасти прямо сейчас! — прокричал Покровский начальнику МЧС.

Шашков отрицательно покачал головой:

— Не могу! Поймите меня правильно, у меня просто нет времени. Не могу вам рассказать всего, сами скоро увидите…

Кристина глянула в иллюминатор на расплывающуюся лаву, туда, где оставался ее брат. По щекам ее текли слезы.

— Не смотри, — оттеснил ее от окна Афанасий. — Не надо.

Кристина, спрятав лицо на его плече, тихонько заплакала, и он бережно притянул ее к себе.

31 июля, бухта Нерченская

Еще через полчаса вертолет подлетел к каменистому берегу, о который взволнованно разбивались волны. Внизу через иллюминаторы поверхность земли выглядела удручающе. Там, где всего лишь сутки назад зеленым буйством колыхалась тайга, шумно покачивая могучими кронами, теперь господствовала разлившаяся лава, злопыхая нестерпимым жаром и отравляя пространство вокруг себя ядовитыми газами. Сопки, прежде казавшиеся безобидными, теперь, показав свое настоящее нутро, извергали столбы пепла с твердым намерением прожечь небо. Кажется, у них это получалось. Некоторые из столбов, подгоняемые длинными языками пламени, уходили в небо на десяток километров.

Увиденное напоминало доисторическую картину образования мира, его дремучее зарождение. А может быть, его гибель. Безлюдные оплавленные лавой пейзажи тянулись на сотни километров, и невольно возникала мысль: «А сохранилась ли тут вообще какая-нибудь жизнь?» Пилот, удивляя чудесами мастерства, совершал воздушный слалом, лавируя между столпами пепла.