– Здорово! – опять зазвучал в шлемофоне голос пилота. – Куда вы это им так лихо попали? В склад боеприпасов? Ну и глаз же! Я так ничего и не заметил. Третий заход делать будем?

– Не стоит. Плавный вираж вправо с набором высоты, и наблюдайте внимательно…

Леухин перекинул тумблер на панели прибора, после чего вдавил красную кнопку.

Внизу, почти на границе пожара, взметнулся вверх сноп огня гораздо более яркого, чем от прежних взрывов, разбрасывая по сторонам землю, ветки, сосновые лапы, куски автомашин и обрывки человеческих тел. Тонн десять боеприпасов пошли «до гуры».

– Ух ты! А это что? Детонация?

– Вроде того. Полетели домой. Вот теперь точно можем докладывать об уничтожении второго опорного пункта и ОЧЕНЬ БОЛЬШОГО военного склада. Наши шансы растут на глазах…

Вернувшись, Леухин достойно отпраздновал с летчиками выдающийся успех боевого вылета, о смысле и сути которого сообщил лишь то, что они приняли участие в испытании нового вида оружия, которое позволяет выявлять и в некоторых случаях уничтожать специальными электромагнитными лучами взрывчатые вещества и боеприпасы противника, если их количество превышает некоторую критическую массу…

– Так это что же? Можно теперь просто лететь над фронтом и взрывать?

– Ну, не совсем так. Я же сказал – нужна критическая масса. Ну, скажем, около тонны. Опять же – важны условия хранения боеприпасов, вид и тип ВВ[41], экранированность, расстояние, коэффициент плотности укладки и прочие элементы формулы Борескова[42]. Но кое-что кое-когда удается, в чем вы и убедились. Так что – выпьем!

Отдельный приказ, полученный командованием округа, был, очевидно, достаточно строг и категоричен. Сам Ляхов с его содержанием не знакомился, ему лишь было сообщено, что по всем организационным вопросам следует обращаться в Отдельное военно-аналитическое управление, а конкретно – все к тому же барону фон Ферзену.

В данном случае опять проявилась византийская сущность великокняжеской иерархической системы, устроенной Чекменевым так, что ни один человек, включая самого Олега Константиновича, не владел всей полнотой картины и уж тем более не в состоянии был просчитать развитие событий дальше, чем на пару ходов.

Сам же генерал был уверен, что видит шахматную доску не хуже вельтмейстера[43]Алехина, ходов на двадцать за себя и за противника. Более того, считал себя способным, как любил забавляться тот же Алехин, в безнадежной для партнера ситуации развернуть доску на 180 градусов и опять выиграть, теперь уже против собственной позиции.

Что он имел в виду, когда, уже зная о настроениях барона и некоторых его соратников, об их попытке вербовки в свои ряды полковника Ляхова, решил создать такой вот тандем?

Любой другой руководитель, узнав о назревающем комплоте, постарался бы развести фигурантов дела как можно дальше, если уж не имел возможности пресечь их деятельность на корню. Но лукавый царедворец и почти гениальный интриган решил иначе.

Зато ни в чем предосудительном не замеченные, даже особо обласканные за специальные заслуги Ляхов и доктор Бубнов старательно разводились им подальше друг от друга. Хотя естественнее было бы как раз им поручить работать вместе по «Фокусу-3», как раньше – по верископу.

Разумность именно их сотрудничества была очевидной. Вдобавок именно Бубнов, единственный, кроме Тарханова – Ляхова, был по-настоящему знаком с проблемой некробиоза. Те офицеры, что ходили за рубеж времен вместе с ним, по преимуществу стреляли, а он еще и думал. И самостоятельно, «на коленке» сумел выявить ошибку в теории «изохронобарического поля Маштакова», что и помогло в конце концов обеспечить благополучное возвращение друзей. Кому же, как не ему, отправиться туда снова, вместе с Ляховым, и обеспечить заключительную часть плана?

Именно об этом думал и Вадим, пока казенный автомобиль нес его по московским улицам в расположение штаба бывших «Пересветов». Не подозревая, само собой, что Игорь Викторович был в курсе как содержания его беседы с Ферзеном, так и факта нескольких конфиденциальных встреч Ляхова и Бубнова. Знал бы – отнесся к происходящему иначе.

Но он и без этого понимал, что Чекменев затеял очередную крупную интригу. Не зря ведь назначил Бубнова начальником отдела спецконтроля, специально им придуманного, так сказать, контрразведки внутри контрразведки. И одновременно логика такого человека, как генерал, вполне могла подсказать ему необходимость ограничения слишком тесных, а главное – не всегда деловых контактов двух докторов-соавторов. Не только в последний раз, вообще с начала их знакомства и совместной работы.

Слишком непредсказуемыми ребятами могли они ему казаться. С внезапно раскрывшимися способностями, причем не по основному профилю. Вроде знаменитых маршалов Наполеона, большую часть жизни проведших кто бочаром, кто трактирщиком… Бог их знает, до чего они там могут додуматься, в своих лабораториях, имея доступ к непостижимой для самого Чекменева технике.

И, наконец, вполне убедительным казался Ляхову вариант, при котором генерал просто не хочет класть все яйца в одну корзину. Случись еще что-то непредвиденное, и конец всем его планам и замыслам. А так Ляхов отдельно, Бубнов отдельно, Маштаков так вообще под замком в кремлевских застенках. При любом раскладе кто-то да уцелеет для продолжения работы.

Только вот по-иному относящийся к жизни Ляхов считал, что слишком велика у Игоря Викторовича возможность заиграться. Поставить мат самому себе.

Ферзена он разыскал в огромном двусветном зале Александровского училища, где в другое время танцевали или занимались строевой подготовкой юнкера. Здесь, в многочисленных, наскоро сооруженных фанерных выгородках высотой примерно по плечо, напряженно трудились, наподобие пчел в сотах, все офицеры его отдела, да еще приданные от Генштаба специалисты.

Сам барон, сидя на возвышении за уставленным телефонами, большим и массивным, как концертный рояль, столом, мог одновременно охватывать взглядом всех своих сотрудников, без задержки получать от них необходимую информацию, давать поручения и руководящие указания. И ежесекундно был готов доложить вышестоящему начальству по любому возникшему вопросу.

Стены сплошь были завешены картами Привислянского края и сопредельных территорий, а также крупномасштабными планами Варшавы и других городов, представляющих сегодня интерес. Операторы наносили на них поступающие по многочисленным телефонам разведданные, что-то такое считали на настольных электрических арифмометрах, время от времени отлучаясь к дальнему полуоткрытому окну, чтобы торопливо покурить или выпить стакан крепкого чая из булькающего и исходящего паром титана.