— Я не говорил отцу и Кристине, а они наверняка потащили бы тебя на семейный ужин, чтобы получше узнать, — парой слов объяснил ситуацию, и я благодарно кивнула и зашагала вслед за ним к лифту. Темный свитер, синие брюки и уже привычная короткая стрижка, но он теперь выглядел каким-то другим. Странно, ведь еще в больнице я стремилась поскорее избавиться от его общества, а сейчас сама без вопросов шагаю за ним по площадке к дверям лифта.

И чувствую благодарность за то, что позаботился и избавил от расспросов

Он нажимает кнопку и останавливается в ожидании. И я встаю рядом, глядя себе под ноги.

— Я заказал еду на дом. Не знал, что ты любишь, поэтому… В общем увидишь сама.

Поворачиваю голову, отстраненно глядя на Хасанова и киваю, вновь утопая в своих мыслях.

Его квартира встречает тишиной и тьмой, но я без колебаний ступаю в эту тьму, потому что я больше ее не боюсь. Не боюсь того, что в ней кроется.

Потому что нечего терять.

Скидываю обувь, свет загорается, и я иду за Хасановым по просторной гостиной к арке, где находится кухня. Квартира у Армана большая, занимает два этажа, интерьер хоть и выполнен в чисто мужском стиле, тем не менее очень уютен и его хочется рассматривать. Мелкие безделушки на каминной полке (откуда тут камин даже думать боюсь), журналы на стеклянном столике у широкого кожаного дивана, огромный ковер из медвежьей шкуры — все это необъяснимо уютно и тянет замереть и остаться тут.

Ловлю себя на мысли, что остановилась посреди гостиной, и Арман стоит у арки и ждет, когда присоединюсь к нему. Подхожу к мужу и оглядываю знакомую кухню с островком по центру. Тот сейчас завален всевозможными коробками с эмблемами ресторанов, видимо Арман заказал все: от пиццы до стейков, и на моем лице против воли расцветает улыбка.

— Уже не думал, что увижу ее когда-то.

Тушуюсь под проницательным взглядом карих глаз и подхожу к столу, оглядывая коробки. И понимаю, что аппетита совершенно нет, но я все равно беру коробочку черной лапши из китайского ресторана и роюсь в пакете в поисках палочек.

— Вина хочешь? — Арман, пока я ищу приборы, подходит к холодильнику и достает оттуда бутылку красного. Киваю и он тянется в шкаф за штопором и вкрутив его одним рывком выуживает пробку с характерны звуком. Он пользуется старым классическим штопором, и когда вынимает его, я вижу как мускулы на его руке напрягаются и становятся отчетливее. Мои пыльцы в пакете натыкаются на что-то длинное завернутое в бумагу, и я не глядя достаю бамбуковые палочки и отвожу глаза от стоящего у стола Армана.

Отец моего ребенка.

Ребенка, которому не суждено родиться, но все же.

Отец.

По телу пробегают мурашки, и я плотнее стискиваю Вок, не зная что делать дальше. Будем ужинать тут, или пойдем в столовую…

Арман достает из шкафа два пузатых бокала и подцепив их одной рукой берет за горлышко бутылку.

Поворачивается ко мне и видя замешательство, кивает в сторону гостиной. Иду за ним, но вместо того, чтобы сесть на диван опускаюсь на пушистый ковер у одного из кресел и наблюдаю, как Хасанов, аккуратно поставив бокалы на столик, наполняет их кроваво-красной жидкостью и отставляет бутылку.

Протягивает мне тару, и я беру из его руки бокал, и наши взгляды сталкиваются.

Он не произносит ни слова, молча выдерживает мой взор и так же молча подносит к губам вино и выпивает.

— Я разведу огонь, — отставляет бокал и я замечаю, что вина в нем больше нет. Арман выпил все до капли, а я смогла лишь пригубить. И тут же в голове мелькает мысль, что он не отказался бы сейчас выпить чего-то крепче, но сдерживает себя.

А напиться хочется.

— Спасибо, — киваю и открываю коробку Вока, носа касается знакомый аромат пряностей и соуса том-ям, и рот наполняется слюной. А ведь не хотела есть.

Мысли до этого роившиеся в голове отступают, и мозг пустеет. Распечатываю палочки, наблюдая как Хасанов складывает в камин дрова, и уже через минуту слышу легкое потрескивание, огонь начинает медленно поглощать дерево, облизывая его края.

И нет шансов спастись от обжигающих языков, пламя поглотит все на своем пути рано или поздно превратив в пепел.

— Тебе холодно? — вздрагиваю от хриплого голоса совсем рядом, и поднимаю голову, глядя на стоящего надо мной Армана. Отрицательно мотаю головой, опустив взгляд на лапшу, но Хасанов опускается на пол и сев совсем рядом со мной вздыхает, однако не делая попыток обнять и притянуть меня ближе. — Но ты дрожишь.

Смотрю на палочки в руке и замечаю, что они ходят ходуном. Откладываю еду и подтягиваю колени к груди, опираясь на них подбородком. Хасанов все еще меня не касается, а мне хочется. Хочется снова почувствовать его защиту и одновременно хочется сбежать от него и зарыться под одеяло с головой.

— Кристина спрашивала меня о тебе. Она не помнит, как все произошло, но ей рассказали, что это ты спасла ее. И будь ты сейчас в особняке, она бы уже завалила тебя вопросами и замучила до смерти разговорами.

Смотрю на Армана и дыхание перехватывает от его улыбки. Его взгляд утонул в пространстве, словно он прямо сейчас вспоминает разговор с сестрой во всех мелочах или просто в облаках витает, а улыбка…

Улыбка такая настоящая и бесхитростная, что без сомнений понимаю, он любит сестренку, настолько, насколько это вообще возможно. И это мысль согревает и отгоняет демонов окруживших мой разум в этой тьме и ждущих своего часа, когда я останусь одна и смогу разрыдаться.

— Она милая, — кручу в руке бокал и отпиваю глоток, но вкуса совсем не чувствую. — Я уверена, с ней не соскучишься.

Арман кивает и тянется к бутылке, чтобы налить еще.

— Она сущий дьяволенок. Хоть и выглядит как милый ангел, — он замолкает, словно споткнувшись на этом слове, и вся магия момента пропадает, возвращая нас в суровую реальность.

— Я принесу еще вина, — поднимаюсь, только бы не сидеть рядом со своим палачом и не ощущать эту гнетущую затягивающую в свои сети безысходность.

Иду на кухню и открываю холодильник, доставая с полки бережно приготовленную кем-то бутылку. Разворачиваюсь и вздрагиваю, когда Хасанов забирает у меня алкоголь и ставит на соседний стол, заключая меня в плен своих рук, упертых в столешницу.

— Ты можешь не отвечать на мой вопрос, но пожалуйста, не отталкивай меня.

Ощущаю как его руки отклеиваются от стола и опускаются на мои бедра и секунду спустя меня отрывают от пола и я хватаюсь за мощные плечи чтобы не упасть. Хасанов усаживает меня на столешницу и выждав секунду впивается в мои губы медленным отравляющим кровь поцелуем.

Я знаю, зачем была эта заминка, и от этого внутри все сводит от дикой смеси отвращения к себе и удовольствия от поцелуя.

Он дал мне возможность остановить его.

Но я не стала.