– Дело сделано, – улыбается лекарь, – а теперь ступайте переодеться.

Приходится скалиться в ответ. То, что оно не сделано, не знает никто. Скотина отлежится и примется за прежнее, разве что станет осторожней…

– Валентин, – Арно захлопнул крышку подсунутой мамой шкатулки, предоставляя жука его жучиным размышлениям, – ты кое-чего не знаешь. Прежде времени я говорить не хотел, а потом началась вся эта свистопляска, к тому же у меня ни кошки не вышло.

– Печально, – посочувствовал Спрут. – Могу я узнать, что именно у тебя не получилось?

– Я собирался прикончить Дарзье, но не успел.

– То есть убить?

– Именно! Надеюсь, ты не собираешься рассуждать о трепетном огоньке жизни и прочей мути. К тому же мне Алва разрешил.

– Разрешил или посоветовал?

– Сейчас уже и не пойму. Нет, я не думал, что он примется запрещать, да и мать вроде ничего против не имела, иначе бы не проспала. Проучить поганца я собирался как следует, но убить как-то в голову не приходило.

– Иными словами, регент посторонился, и ты врезался лбом в выбор. Лучше было бы, если б ты сам догадался.

– Да просто Дурзье ничего по-настоящему скверного еще не натворил. О том, что он может сделать, я не подумал, а потом понял, что лучше именно убить… И ведь вроде все рассчитал, а этот умник задергался и нарвался!

– Задергался? – Валентин уставился на шкатулку, словно пытаясь сквозь стенку рассмотреть усача, причем со всеми ногами и жвалами. – Ручаться я, само собой, не могу, однако у меня несколько больший опыт общения с поганцами. Как ты понимаешь, я очень внимательно за вами наблюдал. На первый взгляд все просто: более сильный фехтовальщик отделал более слабого, не убил, но проучил отменно. Все, и я в том числе, сочли, что так и задумывалось, но теперь мне кажется, что Дарзье понял твой замысел и предпочел пожертвовать плечом. Если так, придется взять на заметку – этот господин умеет очень быстро понимать и решать.

– Думаешь?

– Я попытаюсь еще раз вспомнить ваш бой во всех подробностях, но вряд ли изменю свое мнение. Прибавь к этому ощущение какой-то гнили, которую ни Герард, ни даже Селина раньше времени не разбудят.

– Тьфу ты… И ведь теперь к этой дряни не подступишься. Ну не травить же их, в самом деле!

– Да, насущной необходимости действовать немедленно пока не просматривается, но регент встревожен, это очевидно. Монсеньору нынешняя Старая Придда не нравится, однако он почему-то все оставил как есть. Войдите!

Кого-кого, а Эпинэ Арно не ждал, однако явился именно Иноходец.

– Матери нет, – объявил Арно, – ее пригласили к герцогине, а нам скоро к Карлу. Хотите шадди?

– Я хочу поговорить с герцогом Приддом.

– Тогда я сейчас исчезну, но шадди-то вам сделать?

– Не знаю, все как-то по-дурацки… Вы ведь друзья?

– Да, – подтвердил Придд, – и именно поэтому Арно все поймет правильно и выйдет.

– Не надо! Валентин, я должен отсюда убраться, но я не хочу, чтобы принялись гадать о причине. На конюшне я слышал, что вы провожали Алву, а он вряд ли разозлится, если я сошлюсь на его приказ. В конце концов, я – маршал, и мое место в армии. Я в любом случае уеду, но если герцог Придд намекнет на что-нибудь важное, как он это умеет, никто ни о чем вообще не спросит.

– Готов помогать, – предложил свои услуги Арно. – Врать будет господин Зараза, а я поддакивать.

– Можно сделать гораздо убедительнее. – Валентин уже завладел письменным столом. – Я составлю от имени регента соответствующую записку. Подделкой в полном смысле этого слова она не будет – Монсеньор уполномочил меня в ряде случаев использовать его имя и подпись. Только, когда догоните Алву, не забудьте ему об этом сказать.

– Обязательно, – заверил Иноходец, и Арно внезапно понял, почему его так любит мать. – Я… просто не могу здесь оставаться!

– Тем не менее, – Придд спокойно открыл чернильницу, – мне потребуется некоторое время. Герцог, можем мы с Арно попросить вас об ответной услуге?

– Еще бы!

– Насколько я помню, аудиенция у несовершеннолетнего короля, если от регента не поступило соответствующих распоряжений, проводится в присутствии одного из членов августейшей фамилии. Кого именно, не оговаривается, а вы – двоюродный дядя его величества и к тому же опекун его высочества Октавия, избранный ее величеством Катариной в бытность ее регентом Талига. Вы вправе навещать Карла без предварительной договоренности и приводить с собой тех, кого полагаете нужным.

– Да, герцогиня Ноймаринен мне об этом сказала.

– Аудиенция Арно назначена на два часа пополудни. Сейчас начало первого, а герцогиня Ноймаринен к полудню пригласила на шадди некоторых дам. Не могли бы вы прямо сейчас сопроводить Арно к его величеству, а я в это время составлю приказ и доведу его до сведения герцога Ноймаринен.

Валентин не ошибся: с Иноходцем их в королевские комнаты впустили без звука; мало того, какой-то похожий на корень если не петрушки, то пастернака господин сообщил, что ее светлость предупреждала о возможном визите его светлости с сопровождающими.

– Сейчас, – «пастернак» говорил навзрыд, будто вирши читал, – сейчас его величество и ее высочество заканчивают свой полдник.

– Очень хорошо, – с негаданной уверенностью бросил Эпинэ. – Проводите нас.

– Да, монсеньор, прошу за мной. Сегодня ясно и холодно, это способствует усвоению пищи. Не желаете откушать тот же молочный десерт, что и его величество?

– Нет, – отрезал Иноходец, и у не терпевшего зыбкую молочную дрянь Арно отлегло от сердца. Оказавшийся королевским воспитателем «пастернак», не прекращая подвывать и предлагать, провел их высоченным коридором и четырежды стукнул в свежепозолоченную дверь.

– Герцог Эпинэ и виконт Сэ к его величеству!

Открыли сразу, можно даже сказать, распахнули, и Арно увидел короля за столом, принцессу у двери, и рядом с ней – румяную накрахмаленную особу, которая при виде гостей стала еще румяней.

– Ваше величество, – прорыдал воспитатель, – вас желает видеть ваш двоюродный дядя, герцог Эпинэ, маршал от кавалерии и Пр…

– Аудиенция, которую вы обещали виконту Сэ, – вмешался маршал от кавалерии, – состоится прямо сейчас. Виконт Сэ здесь.

– С жуком? – король живо слез со стула и вдруг заморгал. – Ой, а… А тетя…

– Жук! – достойным Понси тоном провозгласил Арно, водружая шкатулку рядом с миской присыпанного орехами молочного киселя. – Усач шипогрудый! Превеликий, как бабочка.

Гайифская шкатулка открылась с подобающим звуком, жук сидел в прежней позе, хотя в какой ему еще сидеть? Верхние жесткие крылья переливались, усища, жвалы и шипы грозно чернели. Король был потрясен и восхищен. Сдавленно ахнув, его величество застыл над шестиногим дивом.