– Я вполне могу вернуться. – Ох, как не хочется, но Матильда есть Матильда! – Ты боишься убийства?

– Для убийства рановато, хотя удачно, что ты о нем заговорил. Папенька разыскал пистолеты ее высокопреосвященства и переправил их Рокэ в Лаик. Надо напомнить ему, чтоб вернул хозяйке.

– Матильда обрадуется… Слушай, я ее не брошу, так что не надо меня никуда провожать, я еду с тобой!

– Не годится. Ты удирал к регенту, значит, изволь до него добраться и дальше сопровождать везде, куда его понесет, тем паче с маркизой Фукиано ты не справишься.

– А зачем с ней справляться?

– Затем, что Бонифаций – в миру Фукиано. Не отдавать же ее высокопреосвященству крокодилице, да и глава Церкви нашей не может быть сожран породившей его на глазах паствы и собратьев во служении.

– Да, – согласился Эпинэ, внезапно уверившись, что всё, вот совершенно всё будет хорошо и правильно. – Не может.

Если юную девицу сопровождает замужняя дама, причем сопровождает к другой даме, немолодой и явно респектабельной, приличия соблюдены. И не важно, что истинная цель визита – молодой человек. Предполагать можно многое, а вот делиться предположениями не стоит, особенно если и сам молодой человек, и его родня знают толк во вразумлении сплетников.

– Гизелла хочет узнать больше о своем женихе, – маркиза Ноймар улыбнулась графине Савиньяк. – Мне ее любопытство, увы, не удовлетворить, Берто рос и вырос уже без меня.

– По мнению моего сына, Альберто Салина – хороший друг и отъявленный спорщик. Впрочем, припадем-ка мы к источнику. – Арлетта лично приоткрыла дверь в кабинет, где Арно усердно читал письмище Сэц-Пуэна. Столь усердно, что не счел нужным выйти. – Дитя мое, нужно твое мнение, и желательно немедленно.

– Сейчас, – откликнулся сын, с детства, как и сама Арлетта, избегавший слова «матушка». – Добрый день, сударыни.

– Гизелла хочет расспросить тебя про Берто Салину, – как могла строго объявила графиня. – Леона, нам лучше перейти в кабинет, при мне Арно откровенничать не станет.

– Ну почему… – запротестовал сын, но графиня только рукой махнула. В гостиной, куда то и дело заходят слуги с подносами, ничего предосудительного без острой на то необходимости не отмочит и Росио, а как переговорить с Леоной наедине, Арлетта думала второй день.

– Ты появилась удивительно кстати, – единожды приняв «ты», кэналлийцы и марикьяре к «выканью» не вернутся, сколько бы лет ни прошло. – Садись и считай, что ты в Сэ.

– Я и считаю, – Леона намотала выбившуюся прядь на палец. Для дуэньи она была слишком молода, знатна и хороша. – По мнению Урфриды, меня к вам затащила Гизелла, а по моему мнению, после обеда здесь будет еще одна гостья. Она начнет с опасений за судьбу сестры, а чем закончит, не скажу, однако Савиньяк с Эпинэ услышат звон в правом ухе.

– В правом ухе звенит, когда о нас вспоминают те, кто не нужен. – Ли изловить не выйдет, а вот как Рокэ догадался выдернуть из силков Робера? – Увы, я кэналлийский знаю больше по песням.

– Мой муж знает его достаточно, – маркиза была сама задумчивость, – но проявляет скромность. Моя свекровь и старшая золовка в своих знаниях уверены, но поймут лишь отдельные слова. Особенно если говорить быстро и неправильно, как рыбаки и контрабандисты.

– Я должна ждать твою свекровь?

– Не ее. Герцогиня Ноймаринен после завтрака почувствовала себя дурно и сейчас лежит с обвязанной головой. Так бывает, если с непривычки выпить крепкий шадди, но она выпила свою обычную чашку со сливками. Впрочем, так бывает и если в слабый шадди добавить вытяжку из зерен. Я этого не делала, хоть и собиралась.

– А кто-то сделал? – Воистину, Старая Придда становится королевской резиденцией!

– Мысль узнать больше про мужчину, к которому ей скоро ехать, Гизелле подала сестра, чью жизнь, по ее словам, сломали.

– Привела Гизеллу ты.

– Девочка попросила, а женщина со сломанной жизнью, – Леона слегка усмехнулась, – предпочитает разговоры наедине. Мне они тоже нравятся, но договорить с соберано я не успела. Только дотанцевать.

– Рокэ просил тебя что-то мне рассказать?

– Велел. – Так Леона говорила за шадди, когда речь зашла об алвасетской гитаре… или о смерти. – Соберано велит и тем берет на себя все, что мы натворим, исполняя приказ. Мне велено навестить мать, и знали бы вы, как я устала смотреть на горы без моря и сады, цветущие снегом.

– Гизелле будет проще привыкать к морю, когда ты будешь рядом.

Рокэ что-то затевает и боится оставлять заложников? Рокэ не затевает ничего, кроме войны, но опасается чужих затей? С Рокэ и Старой Приддой все в порядке, это графине Савиньяк после летних приключений мерещатся змеи?

– К морю не привыкают, – эта скользящая усмешка сведет с ума любого мужчину, но здесь нет мужчин. – Море слышат либо везде, либо нигде.

– Но вы едете?

– Людвиг не спорит с регентом, а будущая весна на перевалах ему не нравится. Меня отсылают, меня отпускают, но я ослушаюсь обоих и за все, что натворю, отвечу перед зеркалом и соберано.

– Я запишу твои слова. Рокэ меня зовет в Алвасете, я еще могу успеть к цветению гранатов.

– Так успейте! Кто видел алые склоны и зеленую воду, тому не нужны Рассветные сады, а кто не хочет в Рассвет, тот сильней любит жизнь. У нас говорят, жизнь способна лишь на ответную любовь, полюбишь ты, полюбят тебя.

– Тогда почему ты не едешь?

– Мне сказали, что я позволила погубить целый мир и женщину, куда лучшую, чем я. Это не так, но меня в самом деле не оказалось там, где нужно.

– Где, Леона?

– «Эту кровь уже смыло в море…»

– «Эти слезы высушил ветер». Что тебя тревожит?

– Две кошки. Черная лезет в окно, серая выходит в дверь, но разум свекрови рисует между черной головой и серым хвостом змеиное тело, получая чудовище. Я зажгу больше свечей.

Арлетта не ответила. Леона не нуждалась в понукании, она пришла рассказать, и она скажет всё, и так, как считает нужным. Дружба Рокэ исключает недоговорки, но с мыслями надо собраться обеим.

– Герцогиня Ноймаринен решила, – гостья слегка повернула шандал, и на замерзшем окне расцвели оранжевые лилии, – что соберано вызвал герцога Эпинэ по просьбе Валме. Она многое решает… Однажды ей пришло в голову, что соберано мертв. Я не хотела верить, но среди серого смерть кажется правдой.

– Герцогиня поделилась со мной своей догадкой, я растерялась и прервала разговор, но ведь Рокэ вернулся.

Леона Салина посмотрела на свой браслет.

– Я была просватана за Арсена Эпинэ, – длинные пальцы легонько коснулись браслета явно морисской работы, – и слегка влюблена в будущего свекра. Это ничего не значило, маркиз Эр-При светил лишь жене, а маркиза отражала этот свет. Лунное зеркало не разбить, да я и не пыталась, просто при встрече с рэем Морисом меня тянуло смеяться и вплетать цветы в волосы. Робер Эпинэ стал похож на отца, это заметила не только я, но и свекровь. Ее юность была отдана рэю Морису?