четыре, насколько он мог судить. Девочки с посерьезневшими личиками жались друг к другу, а мальчик стоял рядом с матерью.

Миссис Баллард обняла его и сказала:

– Господи, помоги нам. Теперь ты должен быть мужчиной в доме, Джимми.

Джимми высвободился из объятий матери и повернулся к Ризу. Лицо у него сердито покраснело: так через гнев выплескивалось его горе.

– Отдайте поводья, – бросил он. – Это папина лошадь.

Дэлу было жалко мальчишку. Он осторожно сказал:

– Я пришел купить ее. Сколько возьмешь?

Джимми с вызовом распрямил плечи и сказал:

– Она не продается.

Пиви обратился к миссис Баллард:

– Я бы на вашем месте не торопился с решениями. Лучше взять за лошадь, сколько дадут, чтобы было на что продержаться первое время. Этих денег вам хватит, пока не найдете новое место.

Джимми посмотрел на мать. Она кивнула ему, и мальчик снова повернулся к Дэлу. Сверкнул на него злыми глазами и дрожащим голосом проговорил:

– Пятнадцать долларов.

Тейлор заметил:

– По-моему, справедливая цена. Я заплачу и прибавлю к твоему долгу в магазине.

– Идет, – сказал Дэл.

Что еще оставалось делать? Он хотел получить прибавку к жалованью, а значит, без лошади не обойтись. Сквозь тихий плач миссис Баллард послышался неторопливый стук копыт: приближалась повозка, которая везла тело ее мужа домой. Когда Гас подъехал к ним, Дэл с Пиви сняли шляпы. Миссис Баллард, зажав рот рукой, подошла к повозке и коснулась рукой головы покойного. Голос у нее дрожал от волнения.

– Я знала, что с ним что-то не так. Проклятая лихорадка. Как он ее подхватил, так больше и не оправился.

– Мне очень жаль, – пробормотал Дэл.

– Хороший был человек, – добавил Пиви.

Они помогли поднять Балларда с повозки и отнести в дом. Уложили его на кровать в маленькой спальне.

Миссис Баллард сказала:

– Я с ним посижу сегодня. А завтра похороним.

– Непременно пришлю на рассвете пару человек, чтобы вырыли могилу, – пообещал Пиви.

– Спасибо вам.

Они задержались еще немного, чтобы дать миссис Баллард выговориться, и слушали, как она рассказывает о «своем Джиме».

Наконец они ушли и двинулись через лагерь обратно. Тейлор поежился:

– Тяжело ей будет тянуть детей в одиночку.

– Чертовски жаль, – вздохнул Дэл. – Хороший человек был Баллард.

– Это точно, – согласился Пиви и указал рукой за спину: – Как только она найдет новое место, переселишься: десятнику полагается жить там. Других свободных домов, к сожалению, нет. Это по соседству сам знаешь с кем.

Риз сказал:

– Пусть не торопится. Я не очень-то стремлюсь к такому соседству.

Они прошли еще немного и увидели Ворона: тот шагал им навстречу с таким хитрым лицом, как будто знал нечто такое, чего не знали они. Он прошел мимо вразвалку, задрав нос и кривя уголок рта в ехидной улыбке.

Когда они разминулись, Пиви проворчал:

– Мне знаком этот взгляд.

– Ага, мне тоже, – кивнул Дэл.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что Суини наблюдает за ним. Десятник дотронулся до края шляпы, и у Дэла возникло явственное ощущение, что он затеял недоброе.

Глава 14. Рэй Линн

Рэй Линн и остальные рабочие смотрели, как увозят покойного десятника. Его сапоги покачивались туда-сюда, пока повозка катилась по тропе, и от этого казалось, что в Балларде еще теплится жизнь. Ворон подождал, пока повозка скроется из виду, а затем повернулся к людям, стоявшим полукругом. Они негромко переговаривались между собой, но, увидев лицо Суини, стихли.

– Те, кто работал на Балларда, – отойдите вон туда.

Рэй Линн и несколько мужчин двинулись туда, куда он указал, держа шляпы в руках или засунув руки в карманы. Почти всем им, кажется, не стоялось на месте: они переминались с ноги на ногу, глядя то друг на друга, то в землю. Рэй Линн, лишившись покровительства справедливого Балларда, чувствовала себя совсем беззащитной. Работники Ворона стояли неподалеку, ожидая, что будет дальше. Суини расхаживал взад-вперед перед маленькой группой Балларда, поглядывая на всех по очереди, кроме Рэй Линн. Она забыла и об изнурительных днях работы, и о насекомых, и о голоде, который чувствовала всего несколько минут назад. Сердце билось неровно, во рту пересохло так, что и вода не помогла бы.

Один из мужчин, прозванный Экклезиастом за свою привычку то и дело изрекать за работой библейские фразы, наклонился к ней и шепнул:

– Теперь молись.

Кто-то у нее за спиной проговорил:

– Ворон что-то затеял.

Суини остановился перед Рэй Линн, по-прежнему не глядя на нее. Проговорил задумчиво, будто невзначай:

– Надеюсь, вы все сегодня выполнили норму.

Головы закивали в знак согласия:

– Ну конечно. Еще бы. Я всегда выполняю.

Мысли у Рэй Линн путались, в животе похолодело. Это же на нее он намекает. Вдруг десятник повернулся к ней – так резко и стремительно, что она попятилась и чуть не упала. Поспешно выпрямившись и скрестив руки на груди, она заставила себя посмотреть ему в лицо.

– А ты, Кобб?

Ей нечего было сказать, и он это знал.

– Ты выполнил норму? – снова спросил Суини.

Она не шевельнулась и ничего не ответила.

Ворон повернулся к людям Балларда.

– Сдается мне, это несправедливо: один сачкует, а другие каждый день честно делают свое дело. Как-то неправильно, по-моему. – Он простер вперед руки с таким видом, будто читал проповедь. – Можете говорить о своем боссе, Балларде, что угодно, но я вижу: у него тут были любимчики. По мне, раз вы все, что белые, что ниггеры, своей волей сюда пришли, значит, должны делать свою работу. А Баллард, похоже, кое-кому давал поблажку. Как-то некрасиво, а?

Рэй Линн чувствовала, что все уставились на нее. Осмелившись поднять глаза на остальных, она увидела на их лицах не то боль, не то равнодушие. Она пыталась придумать что-нибудь, хоть что-нибудь, что могло бы ее спасти. Ворон ткнул пальцем в одного из своих людей, которого звали Засадой: тот постоянно влипал в какие-то истории, чем и заслужил прозвище.

– Что скажешь, Засада?

Тот пожал плечами и ответил:

– Вообще-то и правда нечестно.

Тогда Суини повернулся к одному из команды Балларда – Большой Шишке. Указал ему на Рэй Линн и спросил:

– А ты как думаешь?

Большая Шишка был среди тех, кто уже высказывал свое мнение по этому поводу – в повозке, по пути утром в лес или вечером в лагерь. При других обстоятельствах это могло бы дорого ему обойтись: Рэй Линн все-таки была белой, а выступать против белых рискованно, такое нарушение приличий может стоить жизни. Рэй Линн видела, что он пытается найти ответ, который, по его мнению, устроит Суини.

Работник проговорил шепотом:

– Я