к тому, что Браун сказал ему в кабаке. Конечно, Ворон должен скоро заметить, что Дэл больше не вступает с ними в беседы.

И правда, вскоре десятник сказал:

– Вот видишь? А ты думал, друзей нашел, да? Белый якшается с ниггерами! Охренеть. Это все равно что собака с кошкой. Думаешь, Бог так задумал, а, Батлер? Эти ниггеры свое место знают. Потому что понимают, что их ждет, если они его забудут. Так ведь, Поминай-как-звали?

– Так, сэр. Знаем, это точно. И всегда знали.

– Ну, Батлер, что ты на это скажешь? – спросил Суини. – Даже ниггер умнее тебя, а?

В это теплое утро, когда солнце рассыпало золотые лучи в гуще деревьев и на мокрой от росы земле, Дэл взял с собой губную гармошку. По дороге он наигрывал негромкую мелодию, и его музыка смешивалась со скрипом колес, усталыми вздохами и болезненными стонами остальных. По всем тут было видно, как сказалась на них жизнь и батрачество в лагере. Покрытые следами комариных укусов, язвами от нарывов, сыпью, порезами, синяками и царапинами, эти люди бродили по сосновому лесу, как стая паршивых собак. Насколько Риз мог судить, никому, включая и его самого, та работа, которой они занимались, на пользу не шла.

Путь на повозке был недолгим: вскоре они уже подъехали к месту стоянки. Дэл заметил Кобба – тот уже бежал к своему участку, держа хак наперевес, как саблю, словно готовился вступить в схватку с деревьями. Дэл мысленно пожелал парню удачи. Хоть он и знал, что Баллард присматривает за его соседом, но рано или поздно настанет день, когда никакие отговорки не помогут. Ворон постоянно напоминал об этом Балларду: говорил, что Кобб не выполняет норму и что это плохо влияет на настрой его людей. Кое-кто из них, мол, тоже начинает думать, что можно и поменьше напрягаться. Суини держал своих подчиненных в страхе, в постоянной тревоге о том, что он может с ними сделать. Они всю жизнь работали на износ, и добить их, изможденных, такими методами наказания, к каким прибегал десятник, было не труднее, чем раздавить птенца, выпавшего из гнезда.

Все выбрались из повозок и подняли глаза к синему, отливающему сталью небу. Солнце сияло, и нигде не видно было ни облачка. Дэл похлопал себя по голове, по шее, по рукам: вокруг роились полчища комаров, норовя сесть на любой клочок открытой кожи. На стоянке горели костры, куда подбрасывали сырые дрова, чтобы было побольше дыма: считалось, что он прогонит кусачих насекомых. Добиться этим удавалось в основном того, что все вокруг начинали кашлять. Дэлу было жаль мулов: хвосты у них безостановочно дергались, шкура сделалась бугристой от укусов. Он слышал, что в Эверглейдс, во Флориде, одного мула ночью закусали до смерти.

Дышалось в это утро тяжело, и Баллард, кажется, кашлял еще сильнее, чем обычно, и все клонился вперед в седле, как будто с трудом держался на лошади. Он достал из кармана тряпку, вытер лоб, и Риз заметил, что цвет лица у десятника землистый, нездоровый. Может, просто вымотался, как и все они. Дэл углубился в лес, радуясь уединению. С запада дул легкий ветерок, и деревья словно приветственно нашептывали что-то. Под их успокаивающий шелест Риз принялся за работу. Утро прошло тихо-мирно, и не успел он оглянуться, как прозвенел звонок на обед. Кобба среди обедавших и отдыхавших под деревьями было не видать – пропал с концами. Вскоре и Дэл снова принялся за дело: в четком размеренном темпе обрабатывал «кошачьи мордочки», время от времени слыша выкрики других рабочих, и его голос бодро и уверенно вплетался в общий хор. Несколько раз мимо проехал Ворон – без всякого дела, только для того, чтобы отпустить очередное ехидное замечание.

– Вы все опустились ниже некуда. Что ты, что Кобб. Хуже нигеров. Оба идете против того, что задумано природой. Черт! Черные-то хоть друг за друга держатся. Стыд и срам, вот что это такое. Убожество, как по мне.

Дэл уже приучил себя пропускать его слова мимо ушей, и в конце концов Суини убрался. Вдруг голоса подрубщиков перекрыл вой гончих, принадлежащих десятнику по имени Вудалл. Должно быть, какая-то отчаявшаяся душа решила попытать счастья и бежать. Ближе к отбою из леса вновь донеслись крики. Стукнув по коре последнего дерева, Дэл сунул инструмент за пояс и направился туда, ожидая увидеть беглеца, которого сейчас будут бить кнутом. Но нет: группа мужчин собралась вокруг Балларда, лежащего на земле. Кобб стоял неподалеку, прикрывая рукой глаз: тот у него все еще не зажил. Ворон смотрел на упавшего, считая его мертвым, но тут Балларда всего затрясло, словно у него начался припадок. Он попытался было сесть, но тут же снова рухнул навзничь.

Дэл подошел к одному из рабочих.

– Что это с ним?

– Лихорадка, должно быть.

Суини распорядился:

– Эй, Росинка, сбегай-ка за Гасом, скажи, чтобы пригнал сюда повозку, да поживее.

Росинка пустился бежать по тропе, а Ворон, глядя на Балларда, раздумчиво протянул:

– То-то мне казалось, что он в последнюю пару недель как-то сдал.

Веки у Балларда дрогнули, грудь поднялась, опустилась и больше не поднималась. Суини встал на колени, приложил ладонь ему ко рту, а затем прижал ухо к груди. Выпрямился, приподнял руку Балларда и отпустил. Та упала на землю с глухим стуком.

Ворон крикнул ему прямо в ухо:

– Эй! Баллард! – Потом сел на корточки, уперев локти в колени, и озадаченно уставился на неподвижно лежащее тело, после чего с ноткой удивления проговорил: – Вот сукин сын, взял да и помер.

Риз уже повидал мертвецов на своем веку и знал, как выглядит тело, когда душа его покинула. Баллард был однозначно мертв. Те, кто работал у покойного десятника, переговаривались вполголоса, явно тревожась о будущем. Тот парнишка, Кобб, совсем расстроился. Он опустил руку, которой прикрывал больной глаз, и Дэл вздрогнул от вида покрасневших и распухших век. Подъехал Гас Стрикленд на своей повозке, и все затихли, когда он остановился рядом с Баллардом.

Каким-то образом весть дошла до Пиви Тейлора. Тот появился следом за Гасом и буркнул:

– Провалиться мне на месте. Мертв?

Ворон ответил:

– Готовенький.

– У него жена осталась, и ребятишки еще, – сказал Пиви. – Жаль. Придется найти еще одного десятника. Кто-то же должен смотреть за его рабочими.

Суини предложил:

– Отдай их мне под начало. Я с ними лучше управлюсь, чем любой другой.

– Столько людей сразу ты не потянешь. И участок получится слишком большой – не наездишься, хлопот много. Нет. Вудалл и так сегодня потерял двух человек. Их