познаний не хватит на то, чтобы осветить вопрос исчерпывающе. Насколько приведенных примеров довольно для того, чтобы делать общие выводы, решать будущим поколениям ученых. Таково первое замечание. Далее, если будет доказано, что у некоторых народов и в некоторые времена озвученные институции отчасти зиждились на суеверии, то это вовсе не будет означать, что они не могли зиждиться на чем-то ином. Напротив, коль скоро описываемые мною институции доказали свою прочность и незыблемость, то есть основания полагать, что зиждутся они на чем-то более крепком, чем суеверие. Ни одна институция, стоящая единственно на суеверии, то есть на ложном основании, незыблемой быть не может. Не отвечая неким действительным человеческим потребностям, не будучи укорененной в природу вещей, она обречена на гибель, и чем более скорую, тем лучше. Таково второе замечание.

LXXXI. Подведение итогов судебного заседания: смертный приговор[91]

Подводя итог этому краткому обзору влияния, которое суеверие оказало на развитие институций, я полагаю, что вполне доказал или, во всяком случае, показал:

I. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание органов правления, особенно монархического, совершая вклад в учреждение и поддержание общественного порядка.

II. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание частной собственности, совершая вклад в дело ее неприкосновенности.

III. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание брака, совершая вклад в дело строгого соблюдения правил половой морали как среди женатых и замужних, так и среди тех, кто в браке еще не состоит.

IV. Что у некоторых народов и рас в определенные периоды времени суеверие укрепляло почитание человеческой жизни, совершая вклад в дело ее неприкосновенности.

При этом, однако, органы правления, частная собственность, брак, почитание человеческой жизни суть те столпы, на которых зиждется современное нам гражданское общество. Поколебав их, вы сотрясете самое общество до основания. Поэтому если правление, частная собственность, брак и почитание человеческой жизни – все это благо и необходимо для жизни гражданского общества, то из этого следует, что, укрепляя каждое из них, суеверие оказало человечеству большую услугу. Оно снабдило множество людей мотивом (пусть и ложным) для верных действий; и, конечно, для мира лучше, гораздо лучше, чтобы люди поступали правильно из ошибочных побуждений, чем чтобы они поступали неправильно с самыми лучшими намерениями. Для общества важно поведение, а не мнение: если наши действия справедливы и хороши, то для других не имеет ни малейшего значения, ошибочны ли наши мнения. Опасность ложного мнения, а она очень серьезна, заключается в том, что оно обычно приводит к неправильным действиям; посему оно, без всякого сомнения, является большим злом, и необходимо приложить все усилия для его искоренения. Но из этих двух зол неверное действие само по себе бесконечно хуже ложного мнения; и все системы религии или философии, которые ставят ударение скорее на правильном мнении, чем на правильном действии, которые превозносят общепринятость выше добродетели, суть безнравственные и вредные для человечества: они путают истинное относительное значение, реальную этическую ценность мысли и действия, ибо именно тем, что мы делаем, а не тем, что мы думаем, мы полезны или бесполезны, благотворны или злотворны для окружающих. Поэтому суеверие, как совокупность ложных мнений, действительно является опаснейшим руководством на практике, и зло, которое оно принесло, неисчислимо. Но как бы ни было велико то зло, оно не должно ослеплять нас от того блага, которое суеверие принесло обществу, снабдив невежественных, слабых и глупых людей мотивом, пусть и дурным, для правильного поведения. Это тростник, сломанный тростник, который поддерживал шаги многих заблудших наших братьев, но без него они споткнулись бы и упали. Это свет, тусклый и зыбкий свет, который, если и сбил многих мореплавателей с пути, то все же некоторых провел по вечно мятежному морю жизни в гавань покоя и мира. Огни гавани миновали, судно уже в порту, и более неважно, освещал ли лоцман путь фонарем из тыквы или шел по звездам.

Таково, милостивые господа, мое оправдание суеверия. Пожалуй, надобно говорить скорее о смягчении приговора, который будет вынесен седовласому преступнику, если суждено ему предстать перед судейской коллегией. А приговор, не сомневайтесь, будет смертным. Но он не будет приведен в исполнение в наше время. Будет долгая-долгая отсрочка. Я был перед вами сегодня в качестве его защитника, а не палача. В Афинах дела об убийстве рассматривались в ареопаге ночью, и именно ночью я выступал в защиту этой темной силы. Но уже поздно, и я со своим мрачным подопечным должен исчезнуть до того, как прокричат петухи и на востоке выступит бледное утро.

Часть III

Человек и сверхъестественное

lXXXII. Происхождение представлений человека о Боге[92]

Если мы хотим проанализировать происхождение идеи Бога, недостаточно просто обрисовать современные представления наиболее образованной и просвещенной части общества на этот счет, ведь в значительной степени эти представления традиционны… Они передаются из поколения в поколение почти без специального осмысления и изучения. Вот почему, чтобы определить первооснову представлений человека о Боге, необходимо мысленно перенестись в прошлое.

Кажется, хорошим материалом для подобного исторического исследования могли бы стать древнейшие письменные источники. Хотя зачастую в сильно искаженном и несовершенном виде, они тем не менее дошли до наших дней. Сегодня эти источники проливают свет на религиозные представления и обычаи их авторов. Однако и сами авторы унаследовали значительную часть верований от собственных предков… Таким образом, становится очевидной необходимость исследовать религиозные представления самых древних дописьменных культур. Только подобным образом представляется возможным, наконец, отыскать первоисточник представлений человека о Боге.

Но как это сделать? Как исследовать представления народов, которые, не зная письменности, не имели возможности надежно фиксировать свои убеждения? На первый взгляд, это невозможно. Нить исследования оборвалась и привела нас на край пропасти, которая кажется непреодолимой. Однако дело не столь безнадежно, как кажется. Хотя мы не можем изучать верования «древних» напрямую, сравнительный метод исследования способен подарить нам возможность изучать их по косвенным данным. В некотором смысле подставить нам зеркало, в котором мы постараемся разглядеть их отражение. Сравнительный анализ различных народов человечества показывает или, по крайней мере, делает весьма вероятным вывод о том, что человечество всюду начинало свой путь с чрезвычайно низкого уровня культуры (куда как более низкого, чем уровень нынешних аборигенов). Именно с него все известные нам сообщества начинали движение к цивилизации с разной степенью интенсивности, одни быстрее, другие медленнее, пока не достигли той конкретной стадии, которую каждая из них занимает сегодня.

Если этот вывод является верным, то различные ступени дикости и варварства, на которых сегодня находятся многие племена и народы, представляют собой, в общем, столько степеней отставания