– Продолжаем учёбу! Мельник – в окоп!

– Я вот думаю уже – может мне штаны снять? – Мельник, улыбаясь, чесал затылок под каской.

– А мне потом после тебя в окоп, как в толчок лезть? – пихнул его взводный к окопу. – В штаны накладывай и с собой из окопа выволакивай! Что ж нам теперь, после каждого бойца новый окоп рыть?

Ну вот, ржут, потирая зашибленные мною места.

– Младший лейтенант, продолжайте занятие.

– Есть! – бойко ответил он, козырнул. Ухо у него тоже опухает. А ведь он старше меня по званию. А я, мало того что им командую, так ещё и люлей навешал. Устав и субординация отдыхают в обмороке. Ладно, пошёл я к Кадету. Пообщаться надо. Парню нужна моральная поддержка, «помощь друга», так сказать.

– Ну, как Кадет после этого? – отвлёк меня от воспоминаний ротный.

– А ты откуда знаешь? Кто проболтался?

– Спрячь меч возмездия, – усмехнулся Александр, – забыл, кто я?

– Опер.

– Ну и это, но точнее выражаясь, сыщик. Что Кадет? Тьфу, Перунов, кто его так окрестил?

– Я. Малой ещё, но толк будет. Глядишь, и до генерала дорастёт.

– Пусть растёт. Это хорошо, что ты так всё повернул, сломался бы парень.

– Этого допустить нельзя. Каждый нужен.

– Слушай, а что, когда меня видят, «атас!» кричат. Это мне погоняло подогнали?

– Нет. Это из песни:

Атас! А ну-ка, веселей рабочий класс!

Атас! А ну-ка, мальчики, любите девочек!

Атас! Пускай запомнят нынче нас!

Малина-ягода, атас!

– Бессмыслица. Опять твои проделки. А, ты мне зубы заговариваешь. Колись давай!

– Это команда. Придумали для замены команды «граната».

– Ничего не понял.

– Я запретил снимать рубашки с гранат РГД.

– А, вот что значит: «у кого без рубашки увижу, эту рубашку в запасный выход запхаю»! А я услышал, ничего не понял, какая «рубашка»? Радиус поражения гранаты при этом возрастает. Чтобы своих не зацепить, предупредить надо. А почему «атас»?

– «Граната» – нельзя, по-немецки звучит так же. Нужно ёмкое, звучное, но короткое слово, интуитивно понятное. Долго перебирали, а потом я вспомнил словечко из детства.

– Вот это детство у тебя было! Это же на блатняк похоже, сейчас вспомнил.

– Уж какое было, ничего не поделаешь. Как тебе результаты метания гранат?

– Неплохо. «Карманная артиллерия». Ротные минометы и не нужны.

– Да и нету их. Граната надёжнее. Думаю их сделать основным оружием. Представь, перекатами, перебежками боевые тройки приближаются к противнику, метают гранаты и потом обрушиваются на голову ошеломленных выживших.

– В теории – красиво. Как на деле будет?

Я вздохнул:

– Практика – лучший экзаменатор теорий. Сейчас отрабатываем точность метания гранат. Хочу добиться точного попадания в окно избы с тридцати шагов. И с этого же расстояния попадания в пулемётное гнездо из мешков и в окоп. Пока рвут учебными болванками эти мешки. А ведь граната нужна внутри окопа, а не на бруствере.

– Атас, говоришь? Ну, что ж. Мне нравится. И ещё мне понравилось твоё занятие по медицине.

– Оказание первой помощи. В этом деле секунды решают, будет жить или кровью истечёт. А нам каждый дорог.

Не рассказывать же капитану, что меня этим ОБЖ уже так достали в прошлой жизни! В школе, институте, на заводе каждый год, на железке – опять обучение, экзамен, каждый год переобучение, пересдача. Недавно (в прошлой жизни) на права выучился, а там в комплекте – опять «Оказание первой помощи» со сдачей экзамена. Уже в подкорку загнали способ наложения шин и жгутов.

– Ладно, разбежались. Дел ещё много. Я слышал, комбата назначили.

– Кто он? Что из себя представляет? Не верю, что не «пробил».

– Суровый мужик. Из «наших». Боевой. Воюет с первого дня. Два раза людей из окружения выводил. Во время последнего прорыва был ранен, теперь к нам.

– Это хорошо, что боевой.

– Там посмотрим. Всё, давай.

– Давай.

Каждый по своим, но нашим общим делам. Нам тут прислали эшелон – десять грузовиков ЗиС. Новенькие, только с завода, в свежей краске, аж блестели. Я получал и разгружал на станции. Вот этот парадный блеск мне и не понравился. Закрепил грузовики за водителями (под роспись в журнале, а как же, война это не стрельба, а больше ведение бумажек), а потом погнал автоколонну в «прикормленное» автохозяйство. Там их должны были проверить, при необходимости довести до ума. Оказалось, что производство военного времени – это сниженные требования к качеству и так не очень надёжной техники. Одни пресловутые фильтры чего стоили. И самое главное – грузовики быстро потеряли свой «парадный» вид. Под моим руководством водители переквалифицировались в маляров и творчески «испортили» внешний вид своих машин пятнами мутно-грязного оттенка тёмно-зелёной и зеленовато-коричневых красок. Нужные цвета получали на месте, смешивая в вёдрах краски разных цветов. На ещё не высох шие пятна посыпали мелко молотый песок, чтобы высохшая краска не давала глянца. Песок удалось размельчить так мелко, что он сразу пропитывался краской и был совершенно неразличим.

Но и это не всё. В поле моего внимания были десять пулемётов ДШК. На заводе из водопроводных труб для них были изготовлены зенитные станки-треноги, которые простыми гвоздями прибили в кузовах (при необходимости станок можно было снять и использовать стационарно). Так я сделал десять универсальных автоарттягачей, СЗУ, подвозчика боеприпасов, транспорта (нужное окончание подставить при необходимости). Ведь мы сделали и деревянные съемные лавки, навешивающиеся на борта, для перевозки людей. Я планировал использовать эту автороту для перевозки орудий-сорокопяток и прикрытия их же с воздуха. В кузов влезут расчёты ДШК и пушки вместе с боекомплектом. Мощности грузовика должно хватить для тяги всего этого. Но это я планировал, а у начальников могут быть свои резоны.

А Степанов-младший занимался боевой учёбой роты. И хорошо получалось. Прирождённый лидер. Поступавшие небольшими партиями, но регулярно, «доспехи» он не просто вручал, а награждал достигших необходимых достижений по боевой подготовке. Даже здесь он умудрился подхлестнуть мотивированность бойцов. Молодец. И ещё психологический момент – сохранность и бережное отношение к доспеху сразу окажутся на высоком уровне, ведь то, что просто выдаётся – не ценится. А вот то, что досталось с трудом – это сокровище, что надо холить и лелеять.

Наконец, я определился и с «разгрузкой». Многие уже щеголяли в разгрузочных жилетах, пошитых по моей подсказке и руководстве Марии Фёдоровны. А я никак не мог определиться с личным оружием. Ведь я оказался в таком положении, вернее сам себя в него поставил, когда сам решаю, что я ношу, в чем хожу и чем вооружаюсь, а не устав. СВТ, конечно, хорошее оружие, особенно с оптикой. Но я подумал, что мне не придётся в бою лежать и отстреливать врагов, как в тире. Если я сейчас, как белка в колесе, то в бою и вообще стану, как тот мотоэквилибрист – по потолку летать. Чую, что моею стезёй будет ближний, кинжальный бой, которым уже невозможно руководить и из командира я стану просто бойцом. А для ближнего боя больше подходит что-нибудь покороче, мобильнее и автоматическое. Например, «Калаш». Только где же его взять? Если судить по названию первого «Калаша» – АК-47, раньше 47-го года это врят ли удастся. ППШ – слишком тяжел и неудобен из-за своего барабана. Как его ни лепи – диск постоянно давит куда-нибудь. И как запасные диски носить? В разгрузке они не размещались разумно, дурость получалась. Стандартный подсумок вешался на пояс, но как с ним бегать или ползать? В заплечном мешке? А как в бою перезарядиться, тем более что с его точностью и скорострельностью это делать придётся часто.