Последовала пауза, на протяжении которой, полагаю, эти двое пристально смотрели друг другу в глаза — подобное я наблюдал несколько раз за время их встречи.

После этого они перешли к обсуждению более прозаических моментов. Тус задал Ребекке несколько вопросов о ее профессии. Она поинтересовалась его врачебной практикой. Выяснилось, что Тус — гомеопат и у него частный кабинет, однако об адресе он умолчал.

Я ждал, что дальше Ребекка спросит о его голландских корнях. Но она вместо этого принялась разглагольствовать об их проклятом чате.

Однако Тус сразу же сменил тему разговора и неожиданно спросил Ребекку, почему она хочет участвовать в живой картине. Моя напарница ответила, что обожает Босха и его картины. Ее собеседник поинтересовался, а не эротический ли аспект предприятия привлекает ее больше всего. Она засмеялась и заметила, что секс, конечно, тоже сыграл свою роль. Тус тоже засмеялся.

Потом снова последовала пауза, после чего он сказал, что ему пора идти и он свяжется с ней по Интернету.

— Почему вы не настояли на своем и не выяснили адрес его кабинета? — продолжал я. — Могли бы сделать еще одну попытку, а не сдаваться сразу.

— Я решила, что это не столь важно, ведь мы все равно организовали за ним слежку.

— А вы не допускали возможности, что он оторвется от наших людей и исчезнет? Собственно, так оно и произошло.

Увы, хотя мне смертельно не хотелось в этом признаваться. Выйдя из музея, Тус сел в метро на станции Чаринг-Кросс, и там агенты из-за стечения неблагоприятных обстоятельств потеряли его.

Ребекка наконец подняла на меня глаза.

— А еще существует вероятность, что он солгал, — проговорила она. — Что он вовсе не врач.

— И значит, не стоит тратить время и задавать ему бессмысленные вопросы? — поинтересовался я язвительно. — Ну да, куда лучше начать с ним флиртовать.

Ребекка снова опустила глаза в пол, и я с удивлением заметил, что она покраснела.

— Сержант, что вы думаете о Себастьяне Тусе?

— В каком смысле, сэр?

Она что, издевается надо мной?

— Я хочу знать, нравится ли вам Себастьян Тус.

— Нравится? — недоверчиво повторила Ребекка.

— Да, нравится. Вы вели себя с ним, как глупенькая девочка на первом свидании. Да еще этот дурацкий мечтательный вид, который у вас появляется при одном упоминании о Тусе.

Гнев исказил прекрасные черты Ребекки.

— Это уже слишком! — сказала она и выбежала из моего кабинета.

Я преувеличивал и сам отлично это знал. Во всем виновата ревность: ведь мне и правда показалось, что Себастьян Тус очаровал Ребекку. Я и сам понимал, что подозрения мои беспочвенны. Она — полицейский, выполняющий свою работу, а он — в лучшем случае чокнутый, который вообразил себя реинкарнацией человека, жившего пятьсот лет назад, в худшем — убийца. Но мне не удавалось отделаться от ревнивых мыслей.

В тот вечер, вернувшись домой перед визитом к Бренде, я прочел еще одну главу из истории Алейт ван дер Меервенне. В продолжение темы ревности. Я был в ужасе и одновременно восхищен. Теперь, получше узнав о мире, в котором жил Босх, я понимал, что события, описанные в рукописи, не только правдоподобны, но и правдивы. Автор играл, представляя себе частную жизнь художника и его жены. Это было художественное повествование, а не научная биография, создатель текста доверял полету фантазии, а не копался в архивах. Цель произведения была чисто развлекательная. И все же я не мог отделаться от ощущения, что тут кроется что-то еще.

Алейт

Хертогенбос, декабрь 1504 года

Алейт вошла в мастерскую в сопровождении своей собачки Марго, хотя и знала, что мужу это неприятно, и своей новой компаньонки, старой угрюмой госпожи ван Осс. Последняя тоже раздражала Йероена, и он не делал тайны из своего презрения к ней.

Госпожа ван Осс переехала в августе, и уже скоро стало понятно, что им с Йероеном не ужиться вместе. Но Алейт это не беспокоило. Она выбрала новую компаньонку именно потому, что эта женщина являла собой полную противоположность Агнес.

Йероен вышел навстречу жене с улыбкой, которая погасла при виде госпожи ван Осс, державшей на руках Марго.

— Я рад, что ты вышла из дома. — Муж ласково обратился к Алейт.

После смерти Агнес он стал относиться к жене с большей заботой. Долгая агония девушки стала тяжелым испытанием для нервов Алейт. Сначала она заболела — тяжелая лихорадка истощила ее силы, — а потом, выздоровев, больше месяца соблюдала строгий траур и не покидала своей комнаты, где просиживала целыми днями, глядя в пустоту. Йероену потребовалось все его терпение, чтобы вывести жену из состояния апатии. Понемногу она вернулась к повседневным занятиям.

Взять в дом госпожу ван Осс было импульсивным решением, и Алейт вскоре раскаялась в нем, но уже не могла ничего изменить. Женщина была ее дальней родственницей, старой девой без средств к существованию, происходившей из богатой семьи и хорошо образованной. Именно из-за последнего она показалась Алейт идеальной компаньонкой. К сожалению, у дамы имелся один недостаток: ей повсюду мерещились дьявольские козни. Йероен страшно злился оттого, что приходится жить под одной крышей с тупицей — так он ее называл, — которая единственным смыслом своего существования сделала борьбу с грехом.

— Хочешь посмотреть картину? — спросил муж Алейт.

Он работал над полотном «Страшный суд» по заказу короля. Филипп, герцог Бургундский, эрцгерцог Габсбург, герцог Лотарингии и Брабанта, и его супруга Хуана стали правителями Кастилии, после того как в ноябре того года скончалась королева Изабелла.

— Сначала вымою руки, — ответила Алейт, оглядываясь.

Йероен вздохнул и знаком пригласил ее в соседнее помещение, в свою личную мастерскую, где стоял умывальник, всегда наполненный чистой водой.

Алейт в сопровождении госпожи ван Осс отправилась в комнату. Тщательно помыла руки, словно на них налипли огромные куски грязи. Краем глаза она заметила, как госпожа ван Осс покачала головой, и нетрудно было понять почему: всего три часа дня, а Алейт моет руки вот уже по крайней мере в двадцатый раз с тех пор, как встала утром с постели.

Она терла ладони долго, пока не пошла кровь. Это было безудержное желание, которое Алейт поначалу не могла себе объяснить. Все началось после болезни. Сначала она не придала новой привычке значения, потому что всегда была очень чистоплотна. Но муж обратил ее внимание на то, что происходит что-то странное.

Алейт много раз спрашивала себя, что побуждает ее так поступать, но не могла найти ответа. Когда она внезапно вставала и шла к умывальнику, ею как будто двигала посторонняя сила. Алейт неосознанно терла и терла руки, причиняя себе боль, но не ощущая ее. Она как будто стала бесчувственной. Чтобы скрыть раны, она теперь даже дома носила перчатки. Йероен не задавал вопросов, но иногда она ловила на себе его удивленный взгляд, замечала выражение, которого никогда прежде не видела на его лице.